Гарри Поттер
и Великая Богиня
Убийство Змеи
Джеймс Хиллман в статье о Материнском Мифе говорит: «Героизм - это состояние, когда Творческий дух и плодородная Материя (Божественный Ребенок и Мать) оказываются в таком положении, что начинают уничтожать друг друга. И тогда эго, прообразом которого является Герой, также будет обладать и соответствующей герою Тенью, предопределяя, таким образом, бесплодного и злого сенекса (старца) финалом героического пути (встреча с Волдемортом).
В героическом мифе Сын и великая Мать превращаются в героя и змея. Согласно Юнгу, герой и дракон (Змей), с которым тот борется, едины; человек, обладающий силой над демоническим, сам отмечен демоническим. Если же герой и змей едины, тогда героическая борьба ведётся против своей собственной природы».
Запомним эти слова, отлично характеризующие сюжетную основу Гарри Поттера. Гарри несет в себе «змеиную» природу, он вынужден бороться с ней, подталкиваемый к тому смертью и благословением Матери (и Пророчеством как атрибутом женской провидческой магии), его подлинный героический «бесплодный сенекс» оказывается ни чем иным, как воплощением этой Змеи, отметившей его и фактически ставшей частью его природы.
С формальной точки зрения двойная природа Гарри является результатом внешнего вторжения. Гарри Поттера во младенчестве «укусил» змей, оставив в нем частицу своей души. И с этой же формальной точки зрения Гарри может вырезать, отсечь либо иным образом выкинуть из себя эту чужеродную природу, как он в конце эпопеи и поступает.
Однако с мифологической и психологической точки зрения змеи всегда связаны с пространством Матери, даже Великой Матери. И здесь в истории Поттера с самого начала присутствует подобная же мифическая связка: змеиная природа Гарри является прямым результатом материнской защиты. Именно мать защищает Гарри «жертвенным щитом», отчего смертельное заклятье Волдеморта никак не вредит ему, однако таинственным образом превращается в отметину на лбу и дарит эту двойную змеиную природу.
Фабула романа скажет об этом иначе: на гарриной материнской защите Волдеморт расколол свою душу, и часть ее попала в младенца. В рамках мифа можно сказать: от материнской защиты и Матери как таковой первым пострадал Волдеморт, это не Гарри поверг его однажды - его развоплотила Лили Эванс. Потому что она сделала своего сына подобием Волдеморта и одной из ценнейших для него вещей. Персонаж романа Том Реддл «не знает» об этом. Но все причастные - например, Альбус Дамлдор, Снейп и сам Гарри - в свой срок узнают. И никто из них не сомневается, что Гарри Поттер в противостоянии Волдеморту сражается не только с чужеродной частью в себе. Он сражается насмерть с собой и своей природой, потому что смерть именно об этом и сигнализирует. Герой должен умереть.
Первый призрак героя-змееборца возникает во втором томе о Тайной Комнате: Гарри убивает василиска. Это не только огромная змея, символ силы Слизерина, лично выведенный им экземпляр, не только зверь Волдеморта, которого тот «разбудил» и контролировал - это фантастичекое существо, убивающее взглядом, ядом и укусом (клыками), это симбиоз Змея и Дракона. В нем есть змеиная инстинктивная природа и природа фантазийная - сила воображения.
Драконы фантазии
«Змея и дракон, - пишет Хиллман, - не одно и то же. Змея - это часть природы, которая хорошо отражает инстинктивное бытие. Змея подразумевает женское, как в мифологическом, так и в психологическом материалах, но несёт в себе и мужские, определенно сексуальные, и даже фаллические ассоциации. Она может выходить за гендерные границы. Подобно природе, инстинкту, либидо, или же Меркурию алхимии, с которыми она связана, змея является первобытной формой жизни. Змея - это сама первобытность, и потому мы ощущаем её в сексуальности, проецируем её на наших предков, на их призраков (добавим: и на их кости, их черепа, в глазницах которых ползают змеи), воображаем её где-то в земле или под ней, слышим её мудрость и боимся её. Она - сила изначальной религии, даже у Адама была своя змея. Её значение изменяется с каждой сменой кожи.
Но дракон не существует в материальном мире. Он - это фантазийный инстинкт, или инстинкт воображения, который герой и побеждает, становясь в результате упертым: он воплощает эго Силы Воли. Если змея является даймоном инстинктивной психики, тогда дракон, который дышит огнём, глаза которого пылают, который обладает властью над водой, который живёт где-то под нашим миром дня, но способен взлететь в небеса, является даймоном нашей фантазийной психики.
Маскулинный меч причины в мужских руках воли убивает змея и дракона (инстинкт и воображение) в своей ежедневной битве, повторяя свой базовый миф».
Таким образом, первый удар по инстинкту и воображению - по «матери в себе» - Гарри Поттер наносит еще в детстве, определяя свой дальнейший Героический путь. А путь Героя - это не путь Души и не путь Духа - это путь развития Эго.
«...Похоже, - продолжает Хиллман, - что с помощью змей (как в случае Геры и младенца Геракла) мать может подтолкнуть Божественного Ребенка к героизму. Она соблазняет его борьбой за освобождение от неё. И если поддаться ей, герой может, подобно Беовульфу, умереть, убивая дракона-змея.
В этой смеси из трёх элементов (мужчины, матери, змеи) - змея лишается собственной жизни, мужчина лишается своей змеи, а мать обладает своим героем. Таким образом, мужчина лишается собственной мудрости, хтонических глубин, живого воображения, фаллического сознания (отсекает бессознательное)».
Удивительно, как все это оказывается зримым в романах Роулинг. Мать Гарри - Лили Эванс - действительно обладает своим героем, хотя до некоторого момента остается для читателя незримой, рассеянной во всей материи романа, во всей его морали и этике, в социальных программах персонажей (для которых самым важным является поддержка природного цикла «родился - женился - стал родителем - умер». Дети принимают эстафету). То есть основной пафос героев романа - поддержка и защита наличного материнского (материального) порядка вещей. Мы должны поступать правильно. И тогда нам будет, чем гордиться (пестование эго). Все, что приходит в романах Роулинг от Духа - то есть от Отца, прообраза бога, от spirit - опасно, двойственно, подозрительно и снова опасно. Это все магические эксперименты и таланты, все великие тайны, которым можно научить и в которые можно посвятить, многие игры, книги и тексты, одним словом все, что воистину связано не с почвой, а с миром Идей. Столь же опасны и нежелательны новаторства, свежие поветрия, имеющие под собой не практическую, а концептуальную природу. Они к тому же могут быть смешными. Например, общество по освобождению домовых эльфов - прообраз социального творчества, призванный что-то изменить к лучшему. Как мы видим - наступает смех и ухудшение, потому что поддавшиеся новшеству освобожденные домовики либо спиваются от безделья, либо превращаются в безработных кликуш (пламенных агитаторов).
Однако, пока мать незрима, читатель, как и Гарри, сосредоточен на Отце. И единственное, что мы можем сказать о нем: он мертв. В мире героя Бог умер. Гарри пытается идеалистически нарисовать его образ, собирает следы его присутствия в мире - спортивные награды, школьные фотографии, теплые или восхищенные отзывы о нем, и наконец его предметы - мантию-невидимку и карту Мародеров, но на самом деле невидимкой является сам отец Гарри - Джеймс. Все, что нам удается найти о нем, крайне скупо, гладко, абстрактно, благопристойно, словно бы поспешно скомпилировано, как любой набор «хороших качеств». Либо - как это и бывает в разговорах о боге - он охарактеризован как высокомерный, самовлюбленный, недальновидный, жестокий (еретическая характеристика врага). И конечно, отрицательные черты, брошенные в раздражении, никак не влияют на отношение Гарри к отцу. Гарри - его внешняя копия (да, снова это: «Ты очень похож на отца, Гарри. Он бы тобой гордился»). Два поколения мужчин в жизни Лили Эванс совершенно идентичны, старого короля сменил молодой. Он тоже будет героем.
Хотя Гарри куда больше зависит от матери: у него ЕЕ глаза.
Но вернемся к змеям и драконам.
Надо сказать, что у самого Гарри Поттера отношение к змеям и драконам не одинаковое. Вероятно, убить свою инстинктивную психику (и фаллическую природу) ему было предписано, однако не следовало убивать воображение (хотя, надо сказать, он продолжает все семикнижие испытывать с ним проблемы). А именно воображению в битве с василиском был нанесен удар. Поэтому тема получает продолжение на Турнире Трех Волшебников.
Турнир Трех Волшебников
Мы знаем, что первым же испытанием для участников явилась Победа над Драконом. Как справедливо замечено в постоянно цитируемой статье, дракон связан с Луной и в свою очередь является одним из образов Великой Матери - ее чудовищным, агрессивным и хаотическим ликом - с которым герою необходимо сражаться в своих попытках освобождения.
Интересно, кстати, что один из «сыновей» (в противоположной «герою») самой чадолюбивой и многодетной семьи в романе Роулинг - Чарли Уизли - драконолог. Он работает с драконами, и велик соблазн сказать, что таким образом он почитает собственную Мать.
Знаменитая фраза Толкиена в «Эссе о волшебных сказках» гласит: «Драконов нужно убивать только потому, что они драконы». В этой парадигме убийства чудовища зло (чудовище) изымается из нашей психики и помещается в некое постороннее объективное поле. Там ему должен быть нанесен удар или урон во имя торжества разума и порядка. «Разделяющий меч Логоса в руках героического эго выполняет свою задачу - очищает материнский тёмный мир. Быть сознательным как означало, так и означает лишь одно - убивать».
Все драконы, явленные на Турнире - самки. Это очень важное замечание, так как обычно пол дракона не имеет никакого значения. Но каково же турнирное задание?.. Драконицу не нужно убивать (предполагается, что школьник сделать это не сумеет) - ее нужно... обворовать.
Прошу прощения за ассоциации - из материнского дракона надо извлечь яйцо, символ плодородия и репродуктивных возможностей. Очевидно, все понимают, чье оно на самом деле.
Итак - Гарри Поттер справляется с заданием, хотя из-за проблем с воображением он долгое время не может выработать хоть какой-то план или тактику, предпочитая хоронить себя, ни о чем таком не думать и надеяться на фантазию друзей. Что не мешает ему заявлять: «проще убить дракона, чем пригласить девушку на бал». Это верное и уместное замечание, так как оба явления по сути говорят об одном: о роли Женственности в психике героя.
Возможно, было бы верным и противоположное замечание: проще убить девушку, чем пригласить дракона на танец.Однако Гарри справляется с помощью метлы (спортивный навык в помощь), изымает золотое яйцо, и дальше снова наступает идейный паралич.
Очевидно, что в яйце скрыт клад, важная информация или намек на следующий квест. Но Гарри не может его вскрыть. И да! - ему помогает старший товарищ.
Снова прошу прощения, хотя нет ничего крамольного в том, что именно юноша постарше сообщает Гарри, как это все работает. Яйцо вскрывается под водой - в женской стихии.
Эпизод с ванной старост и голым героем в ней нужно просто пропустить. Важная информация получена: в следующем туре турнирные волшебники должны будут спасти или достать нечто Очень Ценное для них из воды. Женская стихия содержит в себе фрагмент самоидентификации, который следует высвободить оттуда.
Как мы знаем, под водой оказываются дорогие люди - друзья, родственники или предметы увлечения. Наверно, можно было в случае Гарри скрыть под воду любую из девушек: Джинни или Гермиону. Спасителю, по-хорошему, все равно, поскольку главное освободить живую душу. Но нет: герой уже нанес и продолжает наносить по своей фаллической природе удары, он не идет алхмическим путем самоидентификации через Аниму или сенекса (мудреца) - он идет Героическим путем, и ему не хватает маскулинности. Того самого «животного магнетизма», о котором и идет речь перед рождественским балом - потому что под водой оказывается Рон.
Более примитивный, судьбой не отмеченный и роком не избранный друг, который к тому же не является Героем. Рон - типичный Сын. Разумеется, с точки зрения фабулы подросткового романа Друг - это очень ценно, к тому же это и благородно, и... безопасно. Друг точно не подумает херни. Друг подыграет. Но с точки зрения мифа Рон - тот самый базовый природный инстинкт, которого Гарри мифологически лишился. Рон - дополнение Гарри до состояния целостности.
И поэтому не удивительно, что последняя встреча с Драконом - в банке Гринготтс, седьмой том - оказалась совершенно иной. Это воистину дракон свободной фантазии и творческого воображения, которого герои освобождают от цепей и на котором покидают банковские казематы. И хотя этот дракон слеп, сама мысль об этом фантастически хороша.
У гоблинов нет фантазии, да - у них есть математика.
Однако тема Убийства Змеи, начавшая с химерического василиска и реабилитировавшая природу фантазии в Драконе, никуда не делась. Дракон улетел на волю, а Змея вышла на финишную прямую.
«Ограниченный солярный герой живет ради цивилизации, которой правит мать или же сенекс, змеи которого уползли в канализацию. Лишаясь хтонического «змеиного» сознания, герой лишается и своей связи со смертью, становясь действительной жертвой "Борьбы за Освобождение". Из-за того, что героический путь к духу пролегает через борьбу со змеей, он оказывается тайным самоуничтожением».
Теневой Король Волдеморт
Разумеется, в вопросе «божественного ребенка» Гарри нельзя обойти вниманием его сенексы: мудрых или злых старых королей, взрослых учителей - суррогатных Отцов.
Два самых очевидных сенекса - Волдеморт и Дамлбор.
Как говорилось прежде, Волдеморт - бесплодный злой сенекс, Тень Героя (Злодей, Враг), который способствует становлению его Эго, и в которого сам Герой может превратиться в финале.
Однако, связанный со змеями и с защитой Лили, Волдеморт является персонажем материнского мифа, он должен быть побежден, отсечен от психики молодого героя. Поэтому его убийство равнозначно окончательному окаменению Гарри Поттера, превращению последнего в шаблон, в человека без творческой энергии, без динамики, без вкуса к жизни, без цели, и даже без собственных корней. «Лишение связи со своей смертью» означает в том числе, что такой герой - если он выживает - не может даже умереть запоминающимся, индивидуальным способом, либо вообще не может умереть в сюжете, поскольку он с некоторой точки зрения и так мертв. А Основной Жизненный Сюжет - битва с проявлениями матери - уже кончился. Финал Гарри Поттера как Героя - недобрый бесплодный сенекс-старик, у которого нет мудрости, чтоб передать ее пришедшим следом, нет энергии и вкуса к новизне для воспитания молодых, Меркурий которого пересох и чье царство давно одряхлело.
Если верить спойлерам «8-го тома» - пересказу пьесы «Гарри Поттер и Проклятое дитя» - именно эту картину мы и наблюдаем в жизни Гарри, хотя ему нет даже сорока. Он работает офисным планктоном в Мин.Магии - то есть сделал очень приличную, типовую карьеру. Может быть, он там главный по Аврорам или начальник ДОМПа, но войны нет 19 лет, люди живут в стабильном мире (в том самом материнском природном цикле, который хорош тем, что естественен) - ради цивилизации, которой уже принесли все возможные жертвы. От героев остались почетные доски и могилы, помним, гордимся. И с очевидностью это мир привычной рутины. Гарри, конечно, не может быть флагом этого пространства - он не принес никакого обновления, и ему нечего защищать, жизнь полностью состоялась, ее не разломать и не переделать, не обновить, впереди только старение. И бодяга начинается сначала - с детей.
У детей, в общем, наблюдаются все те же дурацкие приключения и травмы на почве социальной непонятости (кто-то распределился не на тот факультет, что желал; его там осмеивают), а что делает Гарри? Да ничего. Его основная проблема - дисконнект с сыном. Он со слезами советуется с портретом Альбуса Дамблдора. Финал истории - сын Гарри осознал, что папа его любит, «потому что он тревожился».
Скрашенная резвым сюжетом и неожиданными нюансами, но в общем более чем тривиальная мораль семикнижия нашла тут полное завершение. Как взрослые изрекали банальности на вопросы детей, так они и продолжают это делать. Как никто не задавал Самых Важных вопросов - о природе вечности, например, или что хочет от нас Небо - так их никто и не задает. И происходит это потому, что в материнском мифе, в мире плодородной Материи, никогда не будет достаточно того Творческого Духа, природа которого отражается в Сыне Матери - ее ребенке. В том самом мальчике с широко открытыми глазами, который мечтает о полете.
Такой природой Духа обладает только тот, кто сам Дух - сенекс, старый и мудрый Король. Попытка прийти к Отцу через Мать, как известно, обречена - и в алхимии, и в психологии. В алхимии погружение в Мать выглядит как полное растворение составляющих до взвеси или смеси, которую можно бесконечно греть и кипятить, пока не выпаришь. После выпаривания обнаружим осадок - как говорится, что выпало, то выпало. Без участия Меркурия состав никуда не двинется. (Если хочешь продолжать процесс - просто добавь «воды». Это отлично работает в написании литературы).
В психологии погружение в Мать делает из Божественного Ребенка либо Сына (экстатически обслуживающего мир матери, здесь находятся почти все герои-любовники и алкаши), либо Героя (противостоящего матери и тем приносящего ей Славу, потому что из завоеваний и трофеев героизма и состоит культура).
Финал этого пути - будучи описан в романе - один: нечего делать. Ничего не происходит. Все любовницы уже опробованы, суть жизни понята, дети рождены, долги социуму отданы, драконы убиты.
Наскок тов. Авраама Болеслава Покоя в эссе «Слово о Беллетристике» на Христа для миддл-класса читать на сайте Автора - спасителя Гарри Поттера, который не возненавидел порядок «князя мира сего», его обыденное греховное состояние, не сотворил «все с чистого листа», не принес обществу революцию духа, не обновил его, не зажег идеей, и даже умер как-то фальшиво - это на самом деле наскок на пространство материнского мифа, где наличный мир, действительно, лучший из возможных - потому что других мать не знает. Мало того - они для нее опасны, сомнительны, оторваны от земли и праксиса, неустойчивы, виртуальны, и являются фальшивыми маяками, на которые летят только очень глупые мухи. Таковы все «духовные» увлечения персонажей Роулинг начиная с Гриндевальда (Дары Смерти и новая социальная программа) и заканчивая Дамблдором (Том Риддл как духовное увлечение).
- Что такое интертекстуальный дискурс, Семен?...
- Жениться вам надо, барин.
На этом с теневым сенексом и финалом Героического Пути надо остановиться.
Но «Гарри Поттер» содержит и благую весть: в нем, персонаже Гарри Поттере, кроме двойной змеиной природы и есть и иная двойная природа: это природа героя/пуэра, собственно героического «вечного подростка». И у этого героя/пуэра Гарри есть собственные сенексы: воистину мудрый старец Дамблдор (если Гарри - герой/пуэр) и профессор Снейп (если бы Гарри понимался как чистый пуэр, «божественное дитя», «юный бог»).
Множественные фигуры сенексов тут не удивительны. Мальчика в педагогическом романе про взросление всегда будут окружать несколько персон из поколения Взрослых, так или иначе разыгрывающих роль его отца. На роль Духовного Отца Гарри Поттера в веренице этих персон может претендовать даже Сириус Блэк (если Гарри Поттер - не Герой и не Пуэр, а Сын). Мы рассмотрим это чуть позже. Хотя вот незадача (о ней можно сказать прямо сейчас): смерти всех этих Духовных Отцов произошли в присутствии либо с прямой инспирации Гарри Поттера. И говорит это ни о чем ином, как о тотальном бесплодии любого сенекса в материнском мифе.
Героический Король Альбус Дамблдор
С Волдемортом все понятно. Уничтожить его было миссией, к тому же антагонист был злораден, бесчеловечен, и убил Маму с Папой.
Но именно Альбус Дамблдор заставлял Гарри травить себя на Острове во время раскрытия фальшивого хоркрукса (весьма показательная деталь! - все муки тоже были зря). Это даже не рассматривая самого генерального сюжета о хоркруксах, который является основной несущей конструкцией Квеста Героя: герой должен уничтожить их, избавляясь от Основной Змеи своей жизни, и именно в рамках этого Квеста погибает Альбус Дамблдор, в свою очередь решая тот же Квест. Это дает основание полагать Дамблдора ровно таким же Героем из предыдущего поколения. Одного Врага - Гриндевальда - он свалил. И не может остановиться в ситуации с врагом Новым (которого сам и породил, выступая Учителем Реддла).
Победа над Гриндевальдом как победа над собственной Женственностью тут рассмотрена не будет, поскольку все ясно без комментариев. Мифологическая поддержка в качестве обладания Дарами Смерти как Пространством Собственной Матери (и ее контроля над жизнью и смертью) была бы хороша, но тут тоже все прозрачно.
Однако Альбус Дамблдор кроме «героической» природы - которая сказывается в старости некоторой истощенностью, усталостью от проклятых вопросов, банальностью принятых в обществе истин, бездетностью и вечными умалчиваниями (никому не говорить правды), а также помимо прямой осанки высохшей мачты, столь благородной в седых стариках - помимо этого Альбус носитель пуэрной природы, вернее - природы puer-et-senex, совокупности молодого и старого Меркурия.
Именно в этом качестве ему свойственны креативность, игривость, капризность, эксцентрика, разговорчивость, скорость ума и передвижений, способность исчезать на глазах у тюремщиков, неприемлемость любого заточения, полеты на фениксе, любопытство, риск, страсть к познанию и загадкам, любовь к детям.
Альбус Дамблдор МОГ БЫ на этом основании действительно развить в Гарри его собственную уникальную индивидуальность, привести его к живительному источнику вечного обновления, найти вместе с ним его особую судьбу и особую дорогу, ни на что не похожую, не предсказанную, не запрограммированную, полную свежести. Он МОГ БЫ ответить на все незаданные, и уж тем более заданные вопросы Гарри, стать его Учителем с большой буквы. Стать его Старшим Другом. А не транслятором Долга (материнская модель). Вступить с Гарри в личные, индивидуальные отношения, когда старый Меркурий обновляется в молодом, а молодой находит свои основания в старом. Когда Долг перед Обществом и Родителями оказывается менее важен, чем долг перед Небом и собственной духовной родиной. Потому что puer-et-senex развивает в мальчике - пуэре - не Эго, а Дух.
Кстати, победе над Врагами и битвам разного рода это не мешает. Просто у всей истории оказывается совершенно иная интонация. Герой сходится с Врагом не потому, что он должен и у него нет иного выбора - во имя счастья людей - а потому, что ему, например, это интересно. И люди при этом оказываются так же счастливы в случае победы, как если б герой шел на заклание из чувства вины перед ними.
Но в материнском мифе (и в авторском женском мире) для этого нет ни духовных, ни сюжетных возможностей. Потому что генеральный сюжет книг о Гарри Поттере - это План, Программа, финал известен автору с самого начала, поэтому собственные архетипические возможности героев приносятся в жертву этому авторскому Плану. В чем нет ничего плохого или зазорного. Это путь эго, написавшего огромное произведение до конца - и ему есть, чем гордиться.
И поэтому Альбус Дамблдор, героический старик с замашками юнца, не передает Гарри никакого духовного опыта, кроме опыта культуры, поэтому мы склонны полагать, что Гарри для него - свинья на убой (гениальное определение Снейпа), болванчик, призванный сыграть свою роль в сложном, почти маниакальном построении, а единственная духовная практика, которую Дамблдор применяет к Гарри - насильственная маскулирнизация. То есть героическая инициация - молодой король должен своими руками убивать старого (Альбуса), не ведясь на стоны, просьбы о пощаде и жалобы. Потому что ДО ЭТОГО Гарри ДАЛ СЛОВО (=потому что до этого Альбус ВЗЯЛ С НЕГО СЛОВО).
Природа пуэра в Гарри оказывается невостребованной. Хотя именно для нее в сюжете существует особый сенекс - профессор Снейп. Но об этом ниже.
Добрый Король: Сириус Блэк
Сириус Блэк - гораздо менее значительная персона в романе, но весьма значительная в жизни Гарри - был избран самим Гарри, по его личному выбору. Все остальные сенексы, как видится, были предоставлены ему пакетом.
Сириус Блэк, крестный и ближайший друг родного отца - самая близкая Гарри фигура, с которой он связан фактически узами крови (крестный как символический кровный родственник). Сириус Блэк - один из многих Бунтующих Сыновей материнского мифа, причем ему не нужны даже змеи, драконы и горгоны для проекции ни них своей Ужасной Матери. Его мать и так ужасна, нам достаточно ее орущего гневного портрета.
Несмотря на свой героический ореол, страсть к битвам и авантюрам, непримиримость к врагам «нормальной жизни» - а скорее всего именно поэтому - в мифологическом смысле Сириус не Герой. Он Сын. Тот самый Сын Великой Матери, который обливает кровью ее алтарь, в инцестуозную связь с которой он вступает в глубине своей психики - экстатическим продолжением этой связи являются все женщины на его пути (но об этом мы можем, скорее, догадываться). Сын, вина которого перед матерью трансформируется в гнев (и это чувство обоюдно) - иначе принесение Сына в жертву не будет достоверным.
Сын Матери не нуждается в отце - и в жизни Сириуса Блэка мы его, действительно, не видим. Ни реального, ни суррогатного. Мужской мир Сириуса - это мир «молодых богов», друзей, товарищей, это некое братство. Ни одна женщина Сириуса Блэка не появилась на страницах романа - и это значит, что ни одна из них для Блэка не индивидуальна и не важна, вереница их лиц размыта, все они - продолжение мира матери и суть ее отражения (более симпатичные и более молодые). Сын Матери не женат - по той причине, что именно Мать является его мифической супругой.
Мир Великой Матери характерен диктатом повторяющихся природных циклов («теперь не мы, а вы - молодые!»); заботой (которую сам Сириус проявляет к Гарри), любовью к животным (как не вспомнить анимагию!); любовью к красоте; эмоциональностью; мистерией крови или родственных уз (Сириус - единственный Крестный на страницах романа); предпочтением мрака, слияния и темноты. Все важные события в жизни Сириуса происходят ночью: анимагические транформации в Полнолуния; визжащая Хижина со Снейпом; смерть Поттеров и первый арест, первая встреча с взрослым Гарри; собственная смерть). «На свету» мы видим Сириуса только раз - в чужих воспоминаниях, и это событие значимо для Снейпа - но не для Сириуса.
Конечно, мы видим обыденную жизнь Сириуса при свете дня, но только после ареста - после его символической смерти-заточения. В новой смерти-заточении.
«Эмоциональность, экстатичность, магический полет и приподнятость настроения - после чего неизбежно следует депрессивный спад - это один из способов, которым Богиня заставляет Сына забыть о его связи с Духовной природой. Стремления духа утоляются другим горючим - мощным топливом сексуального и властного начал, чьи источники находятся во владениях Великой Богини. Он становится факелом, стрелой, крылом, подобно Эросу, сыну Афродиты. В своей сексуальной жизни и в своей карьере он оказывается способен осуществить любое желание своих детских фантазий. Всё сбывается (Орден Феникса, победы, опасности, слава, героизм, прекрасные друзья). И где-то за кулисами Великая Богиня передаёт ему этот экстатический жезл».
Нельзя не вспомнить, что Сириус Блэк один из наиболее сексуально заряженных персонажей эпопеи, и в сообществе ходили шутки о необходимости его смерти: «если бы Роулинг не убила Блэка - ее произведению пришлось бы поднять рейтинг». Это «самый красивый мужчина» по личному признанию Гарри Поттера, который восхищается Сириусом, его обликом, его манерой, его харизмой - и его пульсирующей, изменчивой магией.
Вот где «животный магнетизм» достигает апогея!
Потенциальная сила Сына всегда изменчива и зависит от эмоций, ввиду эмоциональности великой матери. Пламя вспыхивает и угасает «среди сырости и дыма» - декорацией чему является и Азкабан, надолго «погасивший» Сириуса, и кинематографический Отдел Тайн с реальными клубами черного дыма в серой коробке, где Блэка настигла смерть.
Жизнь Сириуса Блэка, как и положено Сыну Богини, разделена между смертями и воскресениями: яркий период юношеской активности, долгая мертвая зима Азкабана. Яркое появление в романе после побега - долгая зима заточения на Гриммо-плейз. Яркое появление в Отделе тайн, битва бок о бок с Гарри - и вечная зима смерти. Интересно, что Сириус под действием заклинания женщины - Беллатрикс, урожденной Блэк, собственной сестры - падает в Арку между миром живых и мертвых, фактичекски падает в Великую Мать Тьму. Сириус - классический герой матриархального мифа, всю жизнь борющийся со своей матерью и ее миром, ее культурой, ее социумом и ее программой - умирает на ЕЕ территории.
«У Сына Великой Матери отсутствует прямой контакт с духом - для этого ему требуется драма, трагедия, героизм. Жизнь становится представлением, разыгрываемым в отношениях с вечной женственностью, которая стоит позади своих сыновей: мучеников, мессий, верующих, героев, любовников. Играя эти роли, мы все оказываемся частью культа Великой Богини».
Так за что все же на самом деле отдал жизнь Сириус Блэк? Как ни банально это прозвучит - за мир естественного порядка, заботу, ласку, Дом, за новые рассветы и мирные вечера - за мир Великой Матери. Он отдал жизнь за семейное счастье Поттеров: сначала за родителей, потом за их сына - единственное доказательство того, что счастье четы Поттеров действительно существовало.
Итак, как было упомянуто выше, Сириус Блэк погибает на глазах Гарри и фактически по его вине. Причиной этой смерти является страх потери. Гарри так боялся потерять Сириуса, что инспирировал его появление в опасном месте.
А что активировал Сириус Блэк в Гарри Поттере как его сенекс? Кроме программы Сына?.. Он развивал его Душу. Со всеми ее чувствами, обертонами, неизвестными ощущениями восторга, смущения, жадного интереса, экстаза, с ее мечтами, жаждой уподобления и одобрения, страхами, паникой, чувством защищенности и родства, с приступами тоски, опустошенности, гнева, с ее привязанностью, любовью и сожалением, с ее Виной.
...И первое увлечение девушкой происходит с Гарри на фоне Сириуса Блэка.
Как уже говорилось, все сенексы Гарри Поттера включая профессора Снейпа умирают на его глазах. Как ничто иное это говорит об их «бесплодии» в жизни героя. Не в том смысле, что они не передали Герою свой человеческий либо мифологический опыт, а в том смысле, что они никак не повлияли на его аутентичную индивидуацию и становление (хотя Снейп, как приводится ниже, мог бы, и частично так и сделал. Однако единственная транформация, которую он действительно произвел - изменил отношение Поттера к Слизерину как к источнику Зла). Каждый из них был очередным голосом «материнского комплекса», все глубже и глубже закапывающим Гарри в изначальный героический материнский миф.
Алхимический Король: Северус Снейп
Последнее, о чем следует сказать: сенекс Гарри-пуэра - профессор Снейп.
Если Сириус Блэк - посланец со стороны реального отца Гарри, его «человек», то Северус Снейп в жизни Гарри - посланец со стороны его реальной матери. Чем больше в конце романа раскрывается Снейп - тем больше - по-человечески - раскрывается и мать Гарри Лили.
О профессоре Снейпе написаны груды аналитической и фанатской литературы, кроме того Алан Рикман изменил его восприятие. Очевидно, что трактовок этого образа может быть несколько, и все они будут правомочны и интересны. Причина этого среди прочих в том, что Роулинг ввела в свои романы архетип, выходящий за границы ее авторского плана, и долгое время внутренне сражалась с тем, как этот персонаж себя презентовал в глазах читателей.
Из вполне тривиального «злого учителя», призванного иллюстрировать всю несправедливость взрослого мира (разумеется, с мифологической поддержкой Черной Магии) Северус Снейп превратился в самого харизматичного персонажа, через которого читатель смотрит в глубину человеческого страдания, и чью темную сексуальность нельзя пропустить. За Северусом Снейпом - магом двойной природы (у него есть и светлый патронус и темные непростительные заклятья), человеком двойной природы (он полукровка, как сам Гарри и как Волдеморт), шпионом действительно двойного профиля (сведения, приносимые им в оба лагеря - верны: вспомним историю с Семью Поттерами) - встает образ Алхимика, Герметического агента, посредника, который ради истины заключает сделку с дьяволом.
Однако миру книг Роулинг - миру Материнского Мифа - алхимия как наука о духовной трансформации совершенно не нужна. Поэтому внутри Северуса Снейпа на страницах книг постоянно спорят два архетипа: его собственный, алхимический, и роулинговский - Плохой Супруг Богини (самой Ро). Как нам говорит мифология, Супруг Богини - это всегда ее же Сын. Старый супруг умирает, молодой сменяет его, будучи состарен или убит в свой черед - но дав рождение сыну, и так до бесконечности. Богиня бессмертна.
В этом смысле Снейп, действительно, занимает верную позицию - между старыми сенексами Волдемортом/Дамблдором и юным Гарри. Он преемник и Волдеморта и Дамблдора. Волдеморта - с точки зрения магической силы (мнимое обладание бузинной палочкой, ментальные чары, способность к полету - а «Волдеморт», собственно, и переводится как «смертельный полет») и с точки зрения власти (сидит одесную Лорда), он - личный противник Гарри, как и Волдеморт. С другой стороны он следующий директор Хогвартса (наследник Дамбдлора), личный учитель Гарри (по окклюменции) и т.д.
Но отчего же он плох и зол?..
Ну - оттого, что он не любит Великую Мать и Богиню достаточно. Он - как архетип Алхимика - не может играть в ее игры. С духовной точки зрения он сильнее ее, она ничем не может его заинтересовать, и он - по ее мнению - ее совершенно не уважает. Не видит в ней Человека. Он в ней... разочарован. Не разделяет ее Чувства. Снейп живет Умом и некими темными духовными искусствами. И совершенно самодостаточен в этом все семь томов, пока в конце с ним не случается Ужасное: не в силах бороться с неподатливым героем, автор превращает его в несчастно влюбленного. Разумеется, влюбленного - в жертвенную Мать (в Лили).
Это прекрасная мечта автора, последняя сатисфакция, последний кнут, загоняющий в стойло, последний выстрел на поражение - к несчастью, все из того же ружья, которое уже дало в отношении Снейпа множество осечек.
Уязвленность Матери и Богини сказывается в примитивных, обидных характеристиках Снейпа: «сволочь», «сальноволосый ублюдок», «носатый урод», «мерзкий скользкий тип» и прочее, что обычно можно прочесть в фейсбуке разведенных женщин, говорящих о «бывшем». Автор достаточно феминизирует этого персонажа - отправкой к котлам и ядам (на кухню?), мантией «летучей мыши», женской блузкой, носимой в детстве, визгливым голосом, крадущейся походкой, ночной сорочкой, бабкиной шляпой в ридикулюсе Невилла, многими знаками слабости, осторожности, уязвимости, одним словом - не мужик. Даже патронус у него женского пола.
Отдельно стоит упомянуть и грязное белье. Это просто на грани фола, но тут все средства хороши. Однако кроме прямой аналогии (грязная личная жизнь) именно эта делать характеризует Снейпа как плохого сына, которому наплевать на Мать, а Матери в свою очередь наплевать на него. Его подштанники никто не стирает (материнская забота отсутствует), и сам он - замарашка, не приученный к чистоте и, вероятно, к горшку - тоже не делает это, как «хорошие дети». Не удивительно, что именно «хорошие дети» - Джеймс, Сириус, Ремус - предлагают эти подштанники со Снейпа снять, чтобы убедиться, есть ли под ними вообще то самое, что необходимо мужику.
Однако Плохие Сыновья все равно остаются Сыновьями. Их жалко, они несчастные и упрямые, они все ломают и позорят мать, но они все же от нее зависят, просто в них ее Слава не так велика. И смерть каждого из них будет посвящена Ей. Так же, как и плохие Герои: антигерои. И по-хорошему все это к Снейпу неприменимо.
Роулинг охарактеризовала Снейпа как Антигероя в интервью, но это было просто слово, равносильное «не положительный персонаж». Антигерой - это человек, лишенный энергии. Это тот, кто - не в силах сражаться с драконами или возводить города - сокращает свою энергию до бессилия, растворяясь в водах блаженства с помощью наркотиков, мутной философии на диване, «самосовершенствования», поиска гармонии, отказа от требований, обезличивания и прочих способов достижения первобытной трясины. Антигерой - это не Плохой Сын, а Сын Пассивный.
Уровень активности Снейпа в романе - один из самых высоких, причем его активность продуктивна. Мы нечасто видим его, в отличие от школьников, но каждое его появление значимо. И нет ничего удивительного в том, что главную тайну о Гарри открывает Поттеру именно он - с помощью информационного содержания своих слез.
История Принца
Когда мы видим маленького Снейпа в «Истории Принца», он появляется перед нами не как неосознанный ребенок - он приходит как маленький Взрослый, т.е. человек с вполне сформированной индивидуальностью. Он еще не умеет владеть чувствами, тем более их скрывать, но сами они вполне зрелы: страсть, однозначность увлечения, умение отстоять свой интерес к девочке, способность сблизиться на позитивной основе (за счет общих интересов). И с самого начала он - информатор. Его действия в «женском мире двух девочек» не содержат детской ревности или попыток обратить на себя внимание за счет конфликта. Конфликтует и ревнует маленькая Петунья. Снейп вдохновенно рассказывает Лили о том, что знает про мир волшебства. И в этом вдохновении, в этой сияющей перспективе даже его рубаха с рюшами скрадывается тенями, делается не важна. Он убедителен, потому что говорит о том, что знает. И тут мы понимаем, как уже в детстве Северусу важна правда. Это о прочитанной переписке Петуньи и директора Хогвартса. Докопаться до правды оказывается важнее морали и осуждения.
Лили - женщине профессора Снейпа - не удалось ни перевоспитать его, ни усыпить заботой, он пошел своим путем, причем шаг к разрыву делает именно она - когда осознает тщетность всех попыток. Наверное, по мнению Лили, он не любил ее настолько, чтобы ради нее измениться.
Интересно следующее. На самом деле мы не видим Снейпа влюбленным. Мы видим его вдохновленным, увлеченным, узнавшим родное по духу существо, мы видим ценность для него Лили - но внешне они...дружат. Снейп интеллектуально завоевал Лили еще до Хогвартса - и продолжает в том же духе. Мы не видим мук отвергнутого любовного чувства. Снейп готов всю ночь торчать под дверью ее гостиной - но не потому, что ожидает награды. Он ожидает, что не потеряет человека.
А если посмотреть еще внимательней - то очернение (справедливое) Снейпом мародеров перед Лили - в ответ на то, что он сам связался с плохими темными волшебниками - не будет выглядеть как стремление взять реванш. Снейп борется не за тело Лили и не за ее душевные предпочтения. Он борется за уникальность ее места в его жизни, за то, чтобы она что-то Поняла (не важно, какой ерундой это может оказаться на самом деле). Он с полным основанием боится, что Лили покинет его, как только влюбится и начнет играть в эту старую как мир игру. Потому что по природе своей Лили Эванс - мать. А Снейп переживает ее как Аниму. От нее зависит его Индивидуация, а не его Эго.
Он уверен в том, что «увивающийся» за ней Поттер - и любой другой увивающийся - унижает Лили, ей надо раскрыть глаза на природу ее отношений с Джеймсом, который видит в ней лишь эротический объект. То есть желает Лили на другом, «более низком» уровне. Снейпу это очень важно. Хотя ему трудно вытолкнуть данную правду из себя. Но, кажется, Лили это не важно вовсе. Женщина отлично знает, как справиться с влюбленным мужчиной, он безопасен.
А Снейп - опасен. Лили не может им управлять. И в конечном итоге кончается понимание.
Все «воспоминания Принца» пронизывает парадоксальная готовность каждого понять Снейпа неправильно - поверхностно, превратно, сплющено, профанационно. Апогей этого - презрение Дамблдора к просьбе Снейпа спасти Лили: «значит, пусть вся ее семья умрет, лишь бы она досталась вам!» Лили в этом смысле уже «не досталась» и с вероятностью не могла достаться Снейпу. «Анима - не жена и не мать, она Подруга». Снейп как архетип строит отношения с женщинами совершенно по иной схеме. И попытки представить его отвергнутым возлюбленным вызывают смех.
Снейп был для Лили проводником в мир волшебства. Очевидно, этим его роль в личных отношениях с ней исчерпалась.
Роль Лили как Анимы - даже после ее смерти - стоило бы рассмотреть отдельно, но достаточно сказать, что она определила судьбу Снейпа, его «переход на светлую сторону», саморазрушительную работу на Дамблдора и сотрудничество с Гарри.
Как уже говорилось, невозможно достоверно рассмотреть Северуса Снейпа через мифологию Великой Богини, где действуют сыновья и герои-змееборцы. И хотя Снейп действительно убивает Старого Короля (и сам умирает от рук другого) - он выламывается из горизонтальной цикличности в духовную вертикаль, в алхимию, являясь воплощением амбивалентного Меркурия.
Снейп не убивает чудовищ, сохраняя таким образом целостность своей психики, напротив - он принимает раны от них (его кусают цербер и Нагайна), их можно считать «укусом бессознательного», ранимостью перед агрессивными силами природы, и одновременно - проявленностью духовного (кровь) во внешнем мире.
Снейп вообще умирает не столько от яда змеи, сколько от кровотечения из разорванного горла (захлебнуться кровью как захлебнуться речью). Сверхчеловеческие силы, - говорит аналитическая психология, - происходят из открытых ран и благодаря ранимости. И потому истекающий кровью герой участвует во властной игре, властвуя за счет собственного равнодушия к себе. «Архетипическая сила не заботится о своих человеческих воплощениях. Она требует столь глубокого служения, что мы должны истекать кровью ради неё».
Далее - Снейп не покоряет Природу и не противостоит ей - он с ней сотрудничает. Даже более того - он ее преображает. Разумеется, будучи зельеваром, он не может вести себя иначе. Из пространства материи - травы, цветов, плодов, животной желчи и очисток - он делает тонкоматериальные составы, способные дать удачу, изменить внешность, одним словом он может «разлить по колбам славу и закупорить смерть».
Снейп креативен в магии: он изобретает не только зелья, но и чары. То есть приносит в мир Новизну. Часто эта новизна травматична, как любое оружие. Из него паршивый педагог, но он отличный волшебник.
Снейпа стоит рассматривать как алхимический сенекс. Сочетая в себе черты Гермеса (проводник, исследователь, информатор) и Аполлона (целитель, защитник, убийца, исполнитель воли «отца»), он будет демонстрировать контроль за своими поступками, дисциплинированность, проницательность, высокую адаптивность к противоположным средам, высокую различающую способность, влечение к знанию, ответственность, рационализм, стремление к порядку, мудрость, дальновидность, консерватизм. Его естественной парой является пуэр, черты которого воплощены в Дионисе. Это вечный подросток, «божественное дитя» с его социальной подвижностью, экспериментаторством, страстью к новизне, обучаемостью, внешней выразительностью, идеализмом, автономностью, абстрактностью восприятия себя и мира, что приводит к беспечности или жестокости. Подросток с приоритетом ритуального поведения над этическим.
Смысл отношений в паре сенекс/пуэр - индивидуация пуэра, активация в нем Его Собственной, аутентичной природы, мимо родительских, материнских и прочих программ. Зрелый Дух инициирует Дух юный.
В отличие от всех прочих сенексов и «отцов» Гарри Поттера, которые осуществляют в отношении него Программу, у Северуса Снейпа нет никакого особого вИдения Гарри. Он ничего не планирует, не создает ему сцену и роль - мало того, План в отношении Гарри крайне возмущает Снейпа. На самом деле его возмущает та бесчеловечность механики, скрытые рельсы, которые полностью исключает свободу гарриного самоопределения.
В отличие от Дамблдора с его насильственной маскулинизацией Снейп, почти не прилагая усилий, многократно и легко - естественно - маскулинизирует Гарри, провоцируя того нападать на себя, фактически передавая ему Режущее Заклятье (через собственный учебник), и даже схватившись с ним в поле после смерти Альбуса. Гарри клянется его убить - и это не вызывает в Снейпе ни удивления, ни сожаления, ни морализаторства, ни жалоб, ни протеста.
Единственное, что он выражает - сомнение, что Гарри сдюжит. Удивительная сцена за стенами Хогвартса после убийства Альбуса - в ней учитель и ученик фактически партнеры, равные, Снейп обращается к Гарри на «ты» как к одногодку. Это совершенно очевидное Признание. Никакой снисходительности, девальвации, никакой иронии. И заклятье, которым Снейп отшвыривает Гарри, тоже очень взрослое.
Поведение Снейпа в мучительные минуты разительно отличается от поведения Альбуса Дамлбора. Он не стонет, не извиняется, не просит пощады, не требует что-то там «прекратить» - никогда, ни в каких обстоятельствах. Возможно, он сделал так пару раз в юности: умолял Волдеморта о жизни Лили и умолял Дамблдора быть милосердным. Но номер не прошел, мольбы не дали результатов. Лили умерла, а директор выразил великолепное безразличие к душе Северуса Снейпа. Вошедший в годы профессор Снейп стал неуязвим для жалости к себе, и даже если его рот готов сказать «нет, не делайте этого» - его разум всегда готов к худшему.
Поэтому он абсолютно не щадит Гарри Поттера, и иначе чем закалкой и тренировкой это не назовешь. Снейп - это действительно Взрослый Мир рядом с Гарри Поттером - со всей своей болью, горечью, цинизмом, проницательностью и силой. Гарри вправе ненавидеть Снейпа, как и происходит большинство времени - но впоследствии, глядя издалека, не глазами героя, а собственными, мы обнаруживаем странную игру между Снейпом и Гарри. Снейп в исполнении Алана Рикмана понимает, что это игра. На самом деле Снейпу со стороны Гарри ничто не угрожает - в том смысле, что Гарри не в состоянии покачнуть, изменить или обрушить внутренний мир Северуса Снейпа. Тот и так вполне расшатан. Поттер может создать лишь досадный фон. Но Гарри про себя не может так сказать. Он ведется, не ощущает собственного стержня и чувствует угрозу.
Потому что Снейп его бесит. Снейп прицельно несправедлив. Он, безусловно, выделяет Гарри Поттера из всего потока учеников, и намеренно изводит его параноидальными предположениями, низкой оценкой его способностей, придирками, штрафами, отработками и т.д. Он словно не принимает в расчет миссию Гарри Поттера как Убийцы Волдеморта, Змееборца и героя, обесценивает его «избранность», не считает мальчика особым - мало того: героический путь Гарри Снейпу претит. Если бы он мог - он отменил бы его. Снейп общается с Гарри вообще помимо гарриной легенды и судьбы. Всеми своими наскоками на Гарри Снейп пытается активировать в нем ни что иное, как его собственный Дух.
Ни мы, ни Снейп не знаем, каким этот Дух будет. Ребячливым и любопытным, мстительным, жертвенным, героическим, бунтарским или любым иным. И когда Гарри научается оказывать сопротивление Снейпу не криком и пыхтением, не ложью, ускользанием или игрой в дурачка, а именно в Духе - Снейп начинает очень пристально смотреть в него, вглядываться, потому что невзирая на собственные заявления: «вы как ваш отец - наглый, самодовольный...» - Снейп вовсе не уверен, что Гарри полный клон Джеймса, мало того - он надеется, что это не так. Даже более того - он знает, что это не так.
Даже не потому, что в Гарри есть часть любимой Лили. Все попытки «опустить» Гарри через негативное сравнение с его отцом призваны дистанцировать Поттера от семейной родовой программы. Поразить и сократить его Эго - вместо построения, раздувания и пестования, чем заняты остальные сенексы - потому что алхимический сенекс не занимается развитием Эго: он занимается привнесением и увеличением Духа.
Новый король - юный принц - должен быть поистине Новым, и должен обладать собственной аутентичностью.
Поэтому Снейп ни секунды не колеблется, отдавая Гарри перед смертью свои воспоминания. Они предназначены Гарри с самого начала. Конечно, «самодовольный сноб, идиот, наглый грубиян» - к тому же поклявшийся убить вас - должен слить эти воспоминания как помои в ближайший же кювет. Потому что Джеймс Поттер ни в грош не ставил Снейпа и его так называемую душу.
Но Гарри - не такой. Его душа прошла закалку, там должен был появиться внутренний стержень - самобытный, выстраданный, истинный. Без него Гарри обречен навсегда остаться всего лишь чьим-то сыном, чьей-то марионеткой, проекцией, газетной сенсацией, одним словом человеком пустым, скучным и вредным.
Гарри переживает вторжение в свой духовный мир как катастрофу. В детстве она была терпима, сродни обычной несправедливости и побоям. Во время смерти директора она стала огромной. В фильме (здесь он расходится с книгой) встреча Гарри и Снейпа перед убийством Дамблдора показана гениально: Снейп видит Гарри, делает ему знак молчать, словно заговорщик, полностью вручающий свою жизнь свидетелю, он словно зачаровывает Гарри, который уверен: Снейп найдет способ спасти директора, обезвредит врагов, ведь и Дамблдор дал понять: поможет только Северус. Но вместо этого на глазах Гарри Снейп убивает старика сам.
И это раскалывает самого Гарри.
Настолько же сильный шок у него вызывают воспоминания Снейпа обо всей поднаготной этого убийства - рана от мнимого предательства заживает, но вместо нее появляется новая, глубже прежней.
В профессоре Снейпе нет привычного и такого желанного, все извиняющего, нормативного, культурно-принятого добра. Он творит что хочет на своей территории, и никакая «культура общения» его не заботит. И когда он в кино тянет руку к горлу Гарри - ни на минуту не кажется, что это пустая поза или символический жест. Жест реальный, и хватка может быть железной, и ты знаешь: если Снейп придушит Гарри, он сделает это не в аффекте, а от удовольствия, поэтому ему не будет извинения, но оно и не нужно.
...Отличие между игрой и манипулированием очень серьезно. В игре ни одна из сторон заранее не знает, чем дело кончится. Снейп контролирует каждую ситуацию сюжетно - но он уязвим внутри этих ситуаций, поэтому именно с ним случаются дикие, невероятные вещи, столь полезные для сюжета: он горит на трибуне, он тычет в лицо министерцу Темную Метку, его кусает Пушок, и Поттер видит его самое неприятное воспоминание. Контроль над эмоциями - спонтанность - риск - непосредственные реакции - выход за рамки норматива - контроль над мыслями - и искрящаяся в глубине голая Правда.
Правда бывает неприглядна. Но тем и ценна.
Как ни странно, в качестве «недоброго» персонажа Снейп сильно выигрывает и перед снисходительным и теплым Дамблдором, и перед утешительным теплым Сириусом. Люди творят зло - например, покидают вас, лгут вам, держат в глупых рамках, запихивают в беличье колесо, отучают задавать вопросы, требуя слепого подчинения, уходят от вас в смерть - с теплыми добрыми словами, которые отчего-то не звучат правдиво. Но когда «злой» человек оказывается источником Добра, раскрывая Правду - это откровение.
К сожалению, эта интерпретация сенекса Снейпа - реконструкция вероятностей. Текст канона не так однозначен, потому что пытается вылепить Снейпа из материала материнского мифа, или хотя бы твердо его туда загнать. Снейп умирает от укуса змеи: на символическом уровне - от одного из ликов Богини. Возможно это ее месть. Это позволяет говорить о Снейпе как о Герое: смерть Героя осуществляет именно «мать» в одной из своих личин. Но даже тут есть выскальзывание из типажа: от Снейпа не остается могилы. Могила Героя - общий мотив всех героических мифов. От героического Альбуса осталась белая гробница. Снейп, невзирая на весь посмертный почет, просто растворился в эфире, как некая ядовитая и целительная эссенция. И это - яркий признак не только сенекса, но и пуэра.
Говорят, что стремление писать и писать километры текста о чем-то своем - знак невроза, и именно им якобы обладала Дж.К.Роулинг, подарившая нам семитомник с продолжением, анализировать который продолжают и продолжают умные взрослые дяди.
Написав эту статью, я с сожалением констатирую у себя аналогичный невроз, потому что говорить о Снейпе можно бесконечно.
Поэтому закончу цитатой из статьи Джеймса Хиллмана «Великая Мать, Её Сын, Её Герой и Пуэр» в надежде, что больше говорить ничего не придется.
«Восхваление материнского комплекса - это верный признак того, что мы идём героическим путём, целью которого является не столько дух и не столько душа, но традиционное эго, его усиление и развитие. Эпические сказания, в которых герой сталкивается с невыполнимыми заданиями, удивительным оружием, непреодолимыми препятствиями, в которых мать оказывается драконом, ведьмой или богиней, приводят к тому, что мужчина забывает свою обычную мать. Он вступает в отношения с архетипом матери.
Напыщенность Героя происходит из его скрытого отожествления с миром матери; высокомерие Пуэра отражает его дерзкую и нарциссичную уверенность в том, что он связан с делом отца, является сыном духа, несущим его послание».
Загрузка... 
