Необратимость кристаллизации  

Мне приснился сон. Хогвартс - это история с двумя заголовками: с пространственным и с временнЫм, с мужским и женским, тайным и явным, читаемым на солнце, и читаемым в тени, и с двумя картами Мародеров, соответственно: одна показывает горизонтали пространства (коридоры и повороты), другая - вертикали времени (этажи и лестницы). Никогда не знаешь, какая именно карта у тебя в руках, ведь все уверены, что она только одна. В результате очень трудно действительно застать на месте нужного тебе человека:-), потому что в той самой библиотеке, куда ты движешься, он будет не за десять шагов от тебя, а за десять минут. Редко кто на деле может встретить другого человека, а не симулякр.

Лучшие ученики перенесли свои койки из факультетских спален в тайную секцию, чтобы спать среди книг. Тогда есть хоть малейший шанс, что эти книги попадут в голову, а не под руку.

Потом рядом со мной совпали обе карты, я соединила их, пространство раскрылось, и я получила философский камень. Это была цепная реакция преображающего, влюбленного понимания между людьми разных поколений, полов и прочих характеристик, которой я, видимо, жду уже много лет, но никак не было нормальной формулировки. Все, кто не мог пропустить эту цепную реакцию через себя и прозвучать в ней, умерли. Но поскольку изначально компонентов было два, энергоцепь не затыкалась на трупах, как гирлянда, а шла через их головы дальше. Помню огромное облегчение и нечто, очень близкое к мудрости, от того факта, что волна преображающей вибрации идет после меня и независимо от меня, наконец-то сама, потому что так это и должно быть в идеале. И всегда этот страшный процесс, на который не хватает нормальных, обыденных слов нашей речи, сопровождают жертвы, но никогда неизбежность этого не была явлена как естественный закон природы. И тут я поняла, что нечеловечески устала. Хотя результат окупал:-)

В финале осталось в живых двадцать человек. Все они были невъебенно счастливы, невинны и умыты этим, как младенцы в воскресенье, но больше половины не поняли, что с ними произошло.

Это было совершенно как у Шевчука:

Я открыл окно, и веселый ветер разметал все на столе -
Глупые стихи, что писал я в душной и унылой пустоте.

Грянул майский гром, и веселье бурною пьянящею волной
Окатило. Эй, вставай-ка и попрыгай вслед за мной.
Выходи во двор, и по лужам бегай хоть до самого утра.
Посмотри, как носится смешная и святая детвора.

Капли на лице - это просто дождь, а может плачу это я.
Дождь очистил все, и душа, захлюпав, вдруг размокла у меня.
Потекла ручьем прочь из дома к солнечным некошеным лугам.
Превратившись в пар, с ветром полетела к неизведанным мирам. 

Среди оставшийся в живых были замечены И. Картун с таблицами редко употребимых символов, вышел прямо из читального зала (он проспал две трети процесса), Тиночка в бальном бархатном платье (она не проспала, но не врубилась в финал, и была одета для корпоративного банкета), юные гриффиндорки с сачком на бабочек и еще несколько тайных человек, чьи имена разглашать я не буду. И всех их я очень любила за то, что они участвовали в этом, хотя общего языка найти с ними уже не могла. Возможно, он был и не нужен.

В небе посреди хогвартского двора открылась круглая дыра, и оттуда излились солнечные лучи - просто сноп света, как от прожектора. Наша посиневшая кожа, утомленная книжными бдениями и ядовитыми миазмами преждевременных само-похорон белела в этих лучах, ее кололо, как крапивой, и кто-то тряс заслуженным текстом, что все мы от этого умрем.

На самом деле, это было целительно, и в этих лучах человек совершенно терял свой бренный вес.

Так вот, меня унес солнечный ветер.

По очень старой памяти и очень старой клятве, я цеплялась за забор и стволы, чтобы остаться на земле в говне и тени, так как срок триумфального выхода на пенсию пока не подошел. Это усилие остаться было весьма и весьма трудным. Тяжело переть против солнечного ветра. Трудно поворачиваться спиной к родине. Конечно, скрыть свои золотые кудри я уже не могла, да и хрен с ними. Зато за забор удалось зацепиться.

Я перешла на сторону тени, под кроны лип, и смотрела, как в прорубленном за деревьями окне в Европу - из-за стекла - на нас пялятся толстые и наивные негры.

Наверное, вся Европа теперь была у нас. А весь третий мир - снаружи.
Мы аплодировали друг другу, как после удачного перформанса.

И представил я: город наводнился вдруг веселыми людьми.
Вышли все под дождь, хором что-то пели и плясали, черт возьми.
Позабыв про стыд и опасность после с осложненьем заболеть,
Люди под дождем, как салют, встречали гром - весенний первый гром.

Вывод для членов моей тоталитарной секты:

Не хотите умереть до фейерверков, желаете выжить - будьте бдительны, любите, мать вашу, друг друга.