Сны и переломы.
Производственная травма
Приснилось, что какие-то новые люди, приближенные к игровым кругам, завели со мной разговоры о том-сем, и о морали, представились как протестанты, то есть братья такие по вере, пришли на гостевую квартиру, и там как по накатанной понеслось. Говорили о греховности, поначалу в профессионально-лютеранском ключе испорченности и вины, потом в рамках помощи мне женщина изрезала мне бритвой голову и начала стричь волосы, клоками их выдирая. Приводила факты – мол, видели таких бритых людей со шрамированным черепом? Это те, кто проходит насильственное покаяние, во имя них же самих, церковь все видит, с вами иначе нельзя. И точно, что-то такое я вспоминаю, из негритянских поселений. Ее напарник огромный бритый бугай - какой-то общины завсегдатай, а у лютеран же степень погруженности в суд над человечеством особая, там каждый – священник и служитель культа, по очереди. Приговаривает о грехе, типа так надо, мне же лучше, психологически давит на виновность, потому что человек еще с Эдема виноват – и я хотя и понимаю все причины, по которым они, бедные, городят эту хуйню, все особенности фанатичного мироощущения, сижу и тихо защищаю католичество. Говорю им про милость и радость, про консолидацию, про божий суд, а не человечий, про ужас ограниченности, про смиренность. Но им не надо понимать, что христиане едины по базе, что есть многообразие форм, я для них грешник, потому что чужой, и потому что у них такая работа, как в Дозорах, и надо бороться со грехом. Уйти нельзя – их двое, и накал недетский, в общем – надо терпеть, иначе тезис о греховности только вырастет, и окажется, что правы они – даже если их посылки и весь модус существования ложны. Сижу, по лицу кровь течет, по шее, и эта дура еще меня к зеркалу развернула и последний хайр выдирает. Ребром встал вопрос об охоте на ведьм, невменяемые люди.
Тут я понимаю несколько вещей – с одной стороны во имя христово я буду сидеть здесь со своей внутренней музыкой под левыми обвинениями и глупыми фанатскими постулатами, пока меня не убьют. С другой – что религия это способ поставить на нехилую идейную базу собственный ущерб. Нет лучшего оправдания для насилия и тупости, чем защита некой популярной доктрины. С третьей – что люди вообще не нуждаются в том, чтобы понять что-то о ком-то, даже о Боге – они нуждаются в опоре под ногами, и для этого используют внешние маркеры, сбиваясь в стаи по партийно-церковному признаку – и никакой Новый Завет тут давно не при чем.
Далее я понимаю, что я расслаблена перед этими людьми и прочими такими же – потому что меня не волнует доказательство моей чистоты или насилие надо мной – меня волнует, что люди невменяемы, и никакого рая у них не будет, они не допрыгнут, они просто пребывают в ночи. Не хотелось мне им перечить, пусть хоть так веру свою поутверждают… Мне, честно говоря, все это время было душевно спокойнее, чем им, потому что если знаешь свои отношения с Богом и чувствуешь, как он на тебя смотрит, то люди тебя с понталыку не собьют, могут только изуродовать.
На этом месте посмотрела я в зеркало, и вспомнила, что мне вообще-то через два месяца играть профессора Снейпа, а эту суки превратили мой прекрасный сальноволосый имидж в гнездо кукушки.
Тут, возлюбленные братья, случился во мне наконец бунт – я ж не могу в этом ощипе осчастливить людей снейпологией и Фомой Аквинским, они ж мне средство связи с людьми – удобный образ - уничтожают! Сволочи, - говорю, - вы что ж творите-то!!! Тут произошла драка по теме защиты христианской веры, потому что дуракам, даже христанутым, нельзя пособничать, перед богом потом стыдно будет. Результат – вывих челюсти, три выбитых зуба и перелом носа. Не могу сказать, что я чувствовала все это во всем объеме, так была зла на дураков. Но вообще это довольно больно, особенно потом. От боли я и проснулась – но это случилось после нижеследующего абзаца.
Тут пришли наши поттерсты и мои старые друзья – ну, Лора, как время провела? А эти сволочи там в комнате сидят как ни в чем ни бывало, типа, у них тут еще ролевая тусовка намечена, общие друзья есть. Я в растерянности – нос сломан, даже двигается хрящ там, говорить вообще не могу, только зубы роняю. «Херня, заживет», - говорит Банцес. – «Ты руками-то не трогай. А что вообще случилось?..» Я шепелявлю, что надо бы в больницу, а то нос потом срастется неправильно – снова придется ломать и пересращивать. Нос – это ж фетиш! Снейпика то жалко, у него все должно быть нормальное! Но ни одного желающего проводить меня в травму нет, как-то все инфантильно вокруг и беспечно, голимое деловое сострадание, как на производстве. А что – производственная травма и есть. Снова говорили о католичестве и христианстве, кровь капала из моего черепа в эмалирванную раковину. Банцес поговорил со мной, нашел речи гладкими и удалился.
Я многое знаю о том, как и для чего нужны такие периоды без поддержек, когда бог оставляет человека (в масличном саду).
Загрузка... 
