Приснилось ностальгическое: в каком-то селе, за лесом, всех жителей одолела дьявольская одержимость, там кругом полно ведьм, но их никто не различает, потому что это нормально (еще бы, думаю я, при популярности темы ГП). Потом от чьего-то совета неожиданно у нескольких человек возникает порыв войти в воду и там плескаться, что и происходит, я с ними. Делается это с криками «свобода! свобода!» (ага, - отмечаю я, тема крещения подана популярно и ненавязчиво.) Далее все, кто искупался, столь же неожиданно понимают, кто одержим, а кто нет, просто такая кристальная ясность наступила! Одеваем полотняные рубахи и идем черед лес на проклятое село. Весело, пасторально.

Далее пастораль постепенно переходит в хоррор, как в хорошем кино. Лес все темнее и поганее, звуки все тревожнее, почва все сырее, и ведьминское гнездо все мясистее. Иду впереди, шутки шучу. Уже ясно тянет доминиканским прошлым. Попадается какая-то местная баба, говорит гнусь, но все еще легко и весело. Потом сбоку на меня наскакивает собака. И добро бы черный пудель или там Грим – а то плюгавая дворняга овчаркиного вида, и пребольно цапает меня за ногу. Я ее гнать, а она отлетает по воздуху – и снова. Невменяемая собака, и ничто ее не берет. Тут мне становится очевидно, что впереди – собачья деревня, там все ведьмы превращаются в животных, и способности у них при этом ужасные. И разбегаются легко, и хрен поймаешь-распознаешь, и главное неясно, чем эту дрянь брать. А толпа наша стоит как вкопанная и только беспокоится, псину обсуждает. Псина меж тем отскочила за куст и вертится там как волчок, как черт на пентаграмме. Я понимаю, что это творится наконец аццкое проклятье, и побороть его можно только молитвой. Открываю рот и говорю: «Аве Мария, кви ет ин целис…» И все. Ужасный скрипучий мой голос на мой не похож, словно старик тужится столетний, звук нейдет, слова косые лезут, не те, нормальных слов не помню. Это провал, заколдовали, пипец. И не понимаю, как это по-нашему, не по латыни, сказать. И Женя еще рядом стоит, типа меня от псины защищает, ветку подобрал – нет чтоб молитву вспомнить за меня или прочитать вместе. Вообще не вкуривает, и мыслей таких нет. А у меня ступор.

…Проснулась. Это Женя меня разбудил, говорит: «Ты страшным голосом не по-нашему говоришь!» И голос у самого страшный.

Конечно, я ему спасибо не сказала. Прочитала богословскую лекцию о том, что вместо волнения о человеке и защиты разной хорошо бы с ним вместе помолиться.

Женя сказал, что помнит латинскую Марию, и лег дальше спать.
А я буду пить кофе.