Хогвартсу повезло меньше. Профессорский состав сильно поредел. Зато дипломы студентам, героям войны, выдавали в отвоеванном Министерстве Магии, в Зале Славы. Было много слез и сиропа.

Драко в это время сидел в Азкабане. Ему дали год умеренного режима, но тюрьма все равно переживалась ужасно. На ее фоне - фоне реального, а не мнимого горя - в полном одиночестве, без поддержки погибшей семьи, без друзей, которых Драко так и не завел, стала видна иллюзорность всей его прежней жизни. Не потому, что она прошла и не вернется - а потому, что она всегда была какой-то зыбкой фантазией. Возможно, даже фантазией чужой. В ней не содержалось ни одной действительной опоры. Кроме семейного состояния, разумеется.

Весь этот год Драко думал. Что-то золотилось на окраине памяти, и от этого было только хуже.

Потом заключение окончилось, и Драко начал жить заново.

Два последующих года он возвращал себе приличное имя и приличный внешний вид - аккуратный облик человека, с которым хочется вести дела. Тюрьма показала ему, как ценны молодость и свобода, поэтому надо спешить жить, спешить все попробовать, пока очередная жизненная катастрофа не отняла у тебя все. Это в прежние времена Малфои всегда были на гребне волны, среди первых лиц элиты, это раньше они могли предвидеть, предотвращать или формировать катастрофы. Теперь расклад изменился.

Как и прочие слизеринцы, потрепанные войной, Драко не брезговал аферами, обрастал новыми связями, посещал вечеринки и приемы. Инвестировал средства. Коллекционировал диковины. Разбивал сердца. Но все это было не то.

Позолота на окраине его памяти собиралась в тяжелые сгустки тоски.

На исходе апреля Драко направил в Хогвартс почтовую сову.

* * *

Стоял прохладный, ясный субботний день. Разгар второго семестра. Шотландские холмы оделись свежей травой и цветами. Золотые рапсовые поля окружали Хогсмид и отлично просматривались с квиддичных трибун. Именно там Ремус Люпин встретился с Драко. Без лишних глаз и с видом на пейзажи.

- Я ждал, что ты придешь, Драко, - сказал Люпин, потирая коленки вылинявших брюк. - Прости, что обращаюсь к тебе, как раньше...

- Мне очень приятно, мистер Люпин, быть для кого-то просто Драко.

- Роль главы рода обязывает к официальности, верно. Думаю, ты пришел не консультироваться у меня по поводу должности преподавателя...

- Я мог бы сказать, что соскучился по Хогвартсу, - оглядел голубое небо Драко, - но не настолько, чтобы оставаться здесь вечно. Не настолько.

- Да, - рассмеялся Люпин. - Это удел старых холостяков. Так чем я могу тебе помочь?..

- Я пришел поговорить о профессоре Снейпе, - переплел пальцы Драко. - Пока я здесь учился, мы были довольно близки... я думал, что все о нем знаю. Оказалось, что у профессора Снейпа все это время шла своя жизнь. Прямо перед моими глазах. Но я ничего не видел. И теперь у меня одни вопросы.

- Я учился с Северусом семь лет, - посмотрел на цветущие холмы Люпин, - и много лет работал в одной организации. Но поверь - я совсем не знаю его. Постоянно заблуждался на его счет. Позволю себе предположить, как раз ты знаешь много такого, что мне неизвестно. О его работе на Пожирателей Смерти, например.

- О, - кивнул Драко и замолчал. Это была тема, говорить о которой не стоило.

- Думаю, Северус Снейп многим казался таинственным, потому что избегал готовых ответов, - продолжил Люпин. Его банальные слова вызвали у Драко гримасу.

Драко выглядел взрослым. Тонкие мимические морщины вокруг глаз и губ придавали его лицу четкость, и Люпин знал, откуда это: это следы душевного труда, которые накладывает на человека борьба за жизнь. Такие лица вызывают уважение, даже если не вызывают доверия. Юный мистер Малфой, казалось, сделал все от него зависящее, чтобы как можно сильней дистанцироваться от того смазливого педантичного студента, которым был. Его волосы были неопределенной длины, словно беспорядочно отросли и пребывают в хаосе - если бы хаос не был продуманным, волосы ухоженными, а цвет не подправлен волшебством и химикатами. Одежда мистера Малфоя была очень дорогой. Примерно той ценовой категории, где просто «дорого» кажется дешевкой. Искусственно потертая и местами состаренная, из пластичных тканей, распахнутая навстречу жизненным обстоятельствам. Еще у Драко был цепкий взгляд. Собственно, он и показывал лучше всего другого, кто перед вами.

Люпин улыбнулся. Стиль прежнего директора, мудро вворачивающего общие места, совсем не подходил к данной беседе.

- У Снейпа не было заготовленных ответов, - повторил Люпин. - У него были стратегии. Но, в отличие от Альбуса Дамлдора, он в них никого не вовлекал.

- Гарри Поттер, - медленно произнес Драко. - Как стратегия. Профессор Снейп использовал его, как мне известно. Вы хотите сказать, это была часть плана Дамблдора?

- Несомненно. Снейп работал с Поттером по плану директора. Но исключительно потому, что сам Альбус уже не мог.

- Из-за занятости или из-за возраста?

- Думается, потому, что общий план директора включал и Снейпа тоже. Как превращенную пешку или фигуру. Это было условием их соглашения.

- Контракт с директором? - прищурился Драко. - Аналог Черной Метки?

- Ну, я не стал бы проводить настолько прямых аналогий... - поежился Люпин. - В юности Северус любил мать Гарри. Не знаю, что там вышло, но Северус обвинял себя в ее смерти. Гарри стал заложником этой вины. Директор знал, что Снейп не допустит смерти Гарри. Даже ценой жизни. Он был для Гарри страховкой. Особенно там. На Известно-Какой стороне.

- О, - снова произнес Драко. Теперь параллель с его отцом и им самим выглядела даже комично. Как жизнь может так симметрично раздваиваться?.. - А чем конкретно профессор Снейп занимался с Гарри Поттером? Кроме продвинутой ЗОТС, разумеется.

- Он занимался с Гарри окклюменцией, - запахнул ворот Люпин. - Теперь уже не секрет, что часть души Волдеморта попала в Гарри... сделав его собственно Избранным. Директор хотел научить Гарри закрывать эту часть своего сознания. Чтобы Волдеморт не использовал его как марионетку. Но Северус, насколько я понял, ничему не учил Гарри, а воздействовал на эту часть его сознания для дезинформации Темной стороны. И это было то, чего Алльбус не знал. Никто из нас не знал.

- О! - Драко понял, что очень оживлен. - И как долго это у них продолжалось?..

- Года два.

- Разве это в принципе возможно?..

- Многие думали, что нет. В случае провала это стало бы катастрофой. А в случае успеха было жестокостью. Северус играл с темной стороной Гарри. С частью Волдеморта в нем. Чтобы эта часть воспринимала Северуса как свою собственность.

- О, - поднял бровь Драко. - Кажется, я понимаю вас лучше, чем думал. У профессора Снейпа определенно была такая способность. Создавать иллюзию принадлежности и сдвигать людям восприятие... Моя мать, мир ее праху, отчаянно ненавидела его за это.

- Ну да, - произнес Люпин. - Пожалуй, Гарри не единственный пример. Пожалуй, директор Дамблдор тоже попался. Но Гарри, сын моего друга, меня заботил куда больше.

- А где профессор Снейп находился, когда эти игры разума раскрылась?

- В лондонском доме Сириуса Блэка. После смерти Сириуса он перешел к Гарри.

- То есть, именно оттуда профессор Снейп дирижировал Пожирателями Смерти, - уточнил Драко. - Через Поттера.

- Да. Он дал понять, что Поттер полностью взят под контроль, обезврежен и даже покинул Англию. И Британия Темному Лорду ничего противопоставить не может. Учитывая отсутствие директора... Мы все читали письмо Гарри с каких-то банановых островов. Печати и штемпели были настоящими. И ужасный разгромный приговор Снейпа. Где он оповещал, что теперь вынужден давить Темного Лорда сам, потому что никому нельзя верить. По-моему, копия до сих пор в аврорате. Все выглядело хуже, чем предательство. Полное безумие. Снейп провел каждого. Но это и не удивительно - он должен был так сделать, потому что в наших рядах были ваши агенты... то есть... сам знаешь. Все подозревали всех. Бедная Минерва... 

- Это... неожиданно, - кивнул Драко. - Но в принципе логично. Любого Пожирателя Смерти можно убить дистанционно, через метку. Профессора Снейпа не убили, потому что он убрал с дороги Поттера. Отсрочил его смерть от руки Темного Лорда. То есть облегчил захват Школы как последнего очага сопротивления. Лишил ее защитников главного оружия.

- Верно, - подтвердил Люпин. - Без Снейпа Поттера было трудно найти, знаю по себе. Так что Северус должен был оставаться в живых. И в случае полной победы Волдеморта его были бы очень рады видеть.

- А Гарри Поттер действительно съездил на банановые острова?..

- Судя по всему. Даже больше - Снейп, возможно, там тоже был. Чтобы у его темных коллег не возникло подозрений, что он мухлюет. Пару недель перед обороной Хогвартса.

- Ни один портал и никакая аппарация не способны переправить на остров, - уверенно возразил Драко. - Большая вода нас останавливает. Тропические дали на метле - это нереально.

- Полукровки, мистер Малфой, используют другие средства. Если бы вы посещали магловедение... но, в принципе, черт с ним.

- Невероятно, - осматривал знакомые трибуны Драко, словно их срочно надо было перекрасить или укрепить.

Ремус Люпин тоже смотрел на трибуны. Они, похоже, казались ему добротными, надежными и полными счастливых воспоминаний. Взгляд Люпина был очень светлым, в радужке отражалась апрельская зелень.

- Как вы добились лояльности дементоров? - посмотрел Драко на щетину Люпина. - Вряд ли кто-то понимает в этом лучше вас.

- О, - в свою очередь сказал Люпин. - Начать следует с того, что профессора Снейпа посадили. Но Визенгамот не смог предъявить ему окончательное обвинение.

- Конечно, не смог, если глава Визенгамота - Альбус Дамблдор.

- Альбус не при чем, - потер щетину Люпин. - Он выставил бы себя старым дураком и потерял доверие судей, если бы вмешался в это дело. Его могли выдавить с поста главы Совета еще тогда, это было ни к чему. Так что помог не он, а Долорес Амбридж. Член Визенгамота, доверенное лицо Волдеморта. Снейп был нужен Волдеморту на свободе. Как только обвинение не прошло, Снейп отправился туда.

- Даже не представляю, что сказал ему мой отец. Из-за статьи обвинения. Я думал, профессор Снейп раскрыт и предпочел тюрьму расправе.

- Никто из нас не был в курсе того, что там происходит. Северус не распространялся. Кроме того, что Волдеморт в наказание надел на него какой-то ограничительный амулет.

- В наказание за что? За риск?..

- Знаешь, Драко... Возможно, это и было то, что сказал твой отец. - Глаза Люпина на миг блеснули желтизной, отчего лицо его сразу стало хищным, проницательным и чужим. - Что виновного надо ограничить. И это объясняет все.

- Не улавливаю связи, мистер Люпин.

- Это нам Снейп сообщил про Волдеморта, чтобы не было вопросов, - растер руки Люпин и медленно сжал кулаки. - Но свой амулет он мог получить от Люциуса. Риску Снейп подверг тебя. Люциус Малфой, будь он сто раз темным волшебником, должен был быть вне себя за такое обращение со своим сыном. Но это только домыслы.

- Я виделся с отцом после той истории. Он не выглядел взбешенным. «Потому что все уже сделал сам», - пронеслось в голове Драко.

- Люциус приходил сюда? - уточнил Люпин. - Это было безрассудно.

- Мы встречались в Хогсмиде, - оглянулся на рапсовые поля Драко. - И, строго говоря, он приходил не ко мне.

- Искал твоего декана, - разжал кулаки Люпин.

- Да, он полагал, что профессор Снейп будет в Школе.

- Лишнее свидетельство того, что Волдеморт отправил Северуса обратно без всякого довеска. Ему, конечно, нужен был свой человек в Хогвартсе, чтобы открыть ворота и снять защиты. Человек, достаточно здоровый и сильный, чтобы справиться со своей работой. У которого нет причины все испортить.

- Но профессор Снейп не подчинился. Он спрятался в чужом месте Силы и дезинформировал его через Поттера, - прищурился Драко. - Интересно, как он боролся с силой амулета.

- Как преподаватель ЗОТС я имею об этом представление, но как частное лицо предпочту промолчать, - спрятал руки в карманы Люпин. Испытующий взгляд Драко пронизывал Люпина без всякого результата. - Даже не начинай, Драко. Этот амулет всплыл первый раз, когда ты еще не родился. Мне тогда сказал про него друг. Это давно и хорошо знакомая Снейпу вещь. Она пьет из человека силы, которые надо постоянно восполнять. Изящное наказание именно за такой проступок: за покушение на сына. Ежедневное напоминание о голоде и расплате. Но важно не это. А то, что Снейп, возможно, этого и хотел. Потому что эта вещь, если ее правильно раскрыть, притягивает дементоров. И когда те покинули Азкабан, но не примкнули к Волдеморту - не было вариантов, чья эта работа. Снейпа должны были убить на месте.

- Но в итоге пострадал мой отец, - медленно проговорил Драко. - Да, спасибо. Все сложилось. Я... кто бы мог подумать. Я много лет не знал причины. Что его убило. Черт, я знал, что Снейп замешал в этом. Но не понимал, насколько сильно.

Люпин выглядел усталым. Это не портило его. Ветер трепал лохматые волосы с проседью - неопределенного сивого цвета, свойственного большинству англосаксов. Приличная черная мантия придавала облику безопасную академичность. Драко выглядел очень злым и растерянным. Это делало его моложе. Словно ему все еще семнадцать лет.

- Снейп не мог помочь твоему отцу, Драко, - прошептал Люпин, опустив голову.

- Вы не можете это знать наверняка, - сжал губы Драко. - Отец мог совершить ошибку, а профессор Снейп его к ней подтолкнул. Как там вы говорите... ради общего блага!

- Снейп был слабым звеном для твоего отца. Он должен был исчезнуть, чтобы на Люциуса не пало подозрение. Видимо, этого оказалось недостаточно.

- Мой отец бывал мстительным и наслаждался этим, но разве он заслужил смерть?.. Вы же не верите, что Снейп не знал последствий!

- Нет, - вздохнул Люпин. - Я просто не забываю, что разговариваю с сыном погибшего.

Драко помрачнел.

- Вы полагаете, возможен такой точный расчет? - едко спросил он. - На такое количество ходов?..

- О, - прикрыл глаза Люпин, словно его слепило солнцем. - Пора напомнить тебе, что я так и не разобрался в Северусе Снейпе. Тебе стоит слушать меня лишь в пол-уха.

- Именно так я и делаю, - заверил Драко. - Потому что другой половиной уха я слышу только свой гнев.

- Ты очень благоразумен, юный Малфой.

Солнце немного склонилось к западу, синие тени трибун на квиддичном поле удлинились. Должно быть, приятно наблюдать, как в такую погоду по изумрудному полю мечутся тени юных и яростных ведьм на метлах. В последние годы квиддич все время проходил в непогоду. А юные ведьмы, кричащие на лету бодрую брань, отбивающие бладжеры и квоффлы - основная приманка квиддича. Интересно, как это выглядело в каком-нибудь шестнадцатом веке... Перед глазами Драко пронеслась завеса пыльного бархата, проклятая картина ведьминого шабаша, когтевранский коридор. И очень важное, очень глубокое воспоминание выплыло из синих теней.

...Почти неуловимое, почти утраченное - но, несомненно, все время живущее в его памяти. В нем шла речь о связи темных искусств с надменностью и охранным кругом, в котором заключен его отец. И слова его отца, которыми тот описал свою реальность, было невозможно забыть.

«Образы настигали меня. Я замирал, видя себя в растерзанной одежде, окровавленного, умирающего, бессильного, как подломленный стебель, обездвиженного путами или заклятьем - на блестящем полу, на темных ступенях, в нише замка или в центре мрачного зала, и вот из окрестной тьмы кто-то медленно надвигается на меня, неумолимый, бесчувственный, уверенный. Мое сердце бешено, неровно колотится, подсказывая, что я не имею над ним никакого контроля, и препятствовать происходящему не хочу. Шаги звенят, словно их обладатель в латах. Громче, громче, и каждый шаг разливается по моему лицу синеватой бледностью. Я обречен, и знаю, что буду умирать медленно. Очень медленно. Очень жестоко. И очень красиво».

Драко смертельно побледнел и встал. В его голове плыли горящие буквы, он видел и слышал их одновременно - признания его отца о профессоре Снейпе:

«Я мечтал, чтобы он увидел меня таким. Беззащитным. И когда он, потрясенный, протянет мне руку спасения - я рассмеюсь ему в лицо.

- Лучше принести себя в жертву чудовищу, чем быть обязанным свободой ничтожеству, - скажу я ему. Это будут мои последние слова».

Это, действительно, объясняло все. Смертельные игры, рискованные шаги и молчаливый заговор согласия, который никакая житейская буря и никакая угроза не могли разрушить. Последняя воля. Предсмертное желание. Высказанное с отчаянной искренностью еще очень, очень давно.

Профессор Снейп читал эти строки, потому что отец Драко желал, чтобы они были прочитаны. И, возможно, приняты к сведению. Профессор Снейп не любил Люциуса Малфоя настолько, чтобы потакать его гордости или скрашивать его досуг. Чтобы молча играть роль наперсника. Чтобы щадить его перед лицом Темного Лорда. Но он, несомненно, любил Люциуса Малфоя настолько, чтобы дать ему финальное ощущение триумфа.

Конечно, профессор Снейп был на месте гибели Люциуса Малфоя.

Не важно, что явилось причиной смерти - проклятье, месть Волдеморта, неудачный ритуал, магическая дуэль. По сути это было самоубийство. Как иначе назвать отказ от помощи? Но, видимо, для того, чтобы убедить кого-то в его ничтожестве, порою и смерть не цена.

«Алчная певичка Северина Слизняк» - это мощно. Чертова газета оказалась совершенно права!

Гнев Драко стекал с него вместе с бледностью. Теперь его лицо покрылось хаотичными пятнами румянца, словно цвет никак не мог решить, где ему место.

Он не представлял себе, что чувствовал перед смертью профессор Снейп. В каких прорехах было покрывало его гордости. Столь завидное и прочное когда-то.

- Давай пройдемся, - встал Люпин, запахивая мантию. - Тут ветрено.

* * *

Дорога до Хогсмида изменилась: по ее краям возникла каменная изгородь того же цвета, что и старый замок. За изгородью виднелись саженцы, которые лет через двадцать превратятся в раскидистые деревья, а дорога станет тенистой аллеей. Что-то в этом было прекрасно и пахло большими деньгами. А что-то печально - словно былого простора и распутья больше нет. Огромный куст черемухи, как и раньше, нависал над дорогой, и каменная изгородь под ним сходила на нет.

- Питейное дерево, - сказал Люпин, - для преподавателей. Во время выпускного хорошо сидеть в засаде. Все факультеты идут мимо, некоторые ползком. Прощальная процессия, так сказать.

Драко понимающе усмехнулся. Не стоило лишний раз напоминать, что никакого выпускного у него не было, а на чужие он, как послушный мальчик, не ходил.

За время прогулки Драко узнал, что Люпин не участвовал в налете на Азкабан, поскольку всю весну втирался в доверие к вражеским оборотням. Поэтому техникой обольщения дементоров не владеет, и как это происходило, не знает. Однако знает, где они были скрыты, пока не началась осада. Лесничий Хагрид загнал дементоров в глубину Запретного Леса, хотя и не в одиночку. В деле были не то кентавры, не то фестралы, не то его родичи-великаны, Хагрид плохо говорит по-английски. Особенно, если это всем выгодно. 

Зато известно, кто вел переговоры с кентаврами и фестралами: Альбус Дамблдор самолично. Магические животные, уход за которыми представлялся занятием лишним и воистину тупым, оказались незаменимы на поле боя. Потому что в нашем мире только животные не щадят себя, если решили драться.

Еще Драко узнал, что Гарри Джеймс Поттер недавно вошел в Попечительский Совет Школы и явился инициатором многих нововведений. Судя по тратам, денег у Поттера было больше, чем у Малфоя. И в любом случае, у него было больше той памяти чувств, которую простые люди зовут неперебродившим детством, а деловые - творческой креативностью.

Так, старая развалюха под названием «Визжащая хижина» - объект безобразный и неблагонадежный - превратилась в достопримечательность Хогсмида. Дом стоял на границе деревни и Школы, на отшибе, но старый сад вокруг него цвел, и к крыльцу вела мощеная тропа. Над прочными коваными дверями была высечена фигура дикого оленя в окружении волка и пса.

Внутри было людно и занимательно. Первый этаж состоял из двух залов. В левом две стены занимали полки со старыми учебниками и самиздатом вроде «Старосты Хогвартса и их дальнейшее будущее», «Все потайные ходы в Хогсмид», «Замужем за Темным чародеем» и тому подобное. Все это можно было брать с собой под Честное Волшебное Слово, либо наслаждаться чтением за кофе. Кофе, судя по запаху, был всех сортов и любых объемов. Здесь были подшивки спортивных газет, номера «Ежедневного Пророка» за несколько лет, особенно потертой казалась пресса последней Войны. Музейный дух, к счастью, совершенно перешибался двумя другими стенами, на которых стояли колбы с зельями. Их можно было пить на собственный страх и риск. На некоторых отсутствовали этикетки. Зал заполняли столики, кресла и диваны в шотландскую клетку, старые масляные лампы, банки с приправами, одним словом, это было место мечты. Неудивительно, что в паре кресел с ногами сидели девушки, одна читала любовную брошюру и нервно пила кофе; вторая обложилась газетами и печеньем. Резные окна выходили в сад. Несколько студентов за угловым столом колдовали над колбой, у одного были кроличьи уши, другой весь посинел. Третий мерцал, словно призрак.

Второй зал был пабом для взрослых людей, которым надо пошептаться. Стены, обитые дубом, обилие выгородок и закутков создавали крайне приватную атмосферу. В центре зала стоял старый рояль. Он вряд ли был способен издавать хоть какие-то звуки, но придавал месту шик. В меню значились напитки и коктейли с загадочными названиями «Философский камень», «Тайная комната», «Узник Азкабана», «Кубок огня», «Орден Феникса», «Принц-полукровка» и «Дары Смерти».

На стенах тут и там висели указатели. В этом доме находился «Экстренный ремонт волшебных палочек», «Метлы на прокат», «Первая помощь при случайном волшебстве», «Подержанные мантии на все случаи жизни», «Обмен валют», «Быстрая колдография» и еще десяток важных служб, которые могут понадобиться школьнику вдали от родного дома. Судя по всему, внутри дом был куда больше, чем снаружи.

Верхние этажи занимали жилые комнаты. Именно здесь могли расположиться родственники студентов, если приезжали их навестить на неделю-две. И друзья преподавателей с теми же целями. Не дело встречаться с друзьями только раз в год на летних каникулах.

В дубовом пабе пахло пряностями и хорошим виски. И еще здесь сильно пахло Гарри Поттером. Подросшим, в меру консервативным, с деловой хваткой и большим знанием человеческих нужд.

- Я утомил вас, мистер Люпин, - признал Драко, ставя пустой бокал с виски на стол. - Вы и так посвятили мне много времени. Но эта война - такое огромное полотно... Даже здесь ее следы. Мне кажется, я в ней все пропустил. Совершенно.

- Уверен, что люди созданы не только для войн, - провернул в руке бокал Люпин. - Так что в любой войне что-то будет упущено. И это не то, о чем стоит сожалеть.

- Уверен, мистер Люпин, что Гарри Поттер не относится к числу все пропустивших, - ухмыльнулся Драко. Против его желания, ухмылка вышла не колкой, а сочувственной. Ведь по большому счету удача - и есть та самая ситуация, когда война обходит тебя стороной.

- Гарри находился под большим давлением, - медленно вертел бокал Люпин, - и, поверь, многое отдал бы, чтобы все пропустить. Он не представлял, что конкретно должен делать. В чем суть его Избранности. Как понимать пророчество о себе. Что это за «таинственная сила», которой он обладает, и которой Волдеморт лишен. Любовь матери?.. Это объяснение для газет.

- Даже так? - нажал под столом кнопку Драко, чтобы заказать еще виски. - Мне в детстве казалось, что Поттер должен быть бессмертным или неуязвимым. Потому что это единственное, чем не обладает более никто, включая Темного лорда. Но Поттера регулярно били, так что я позже думал: у него есть особое оружие. Которое настроено специально на Темного Лорда. Вроде реагента для химической реакции. Но Темный Лорд был уверен, что уничтожит его - так что у Волдеморта должно было быть такое же.

- Видимо, это близко к правде, - отодвинул бокал Люпин. - Но Гарри задавал вопросы, и чем дальше, тем больше. Он ждал от нас, взрослых друзей его отца, что мы откроем ему тайну. Откуда следует, что никакого оружия, о котором он бы знал, у него не было. А мы знали лишь то, что знали все: его защищает любовь матери. Но разве любовь матери, даже жертвенная - столь редкая вещь?.. Мать Волдеморта, безусловно, тоже любила своего сына, потому что родила одна, без малейшей поддержки, брошенная всеми, кого знала. Она выносила ребенка ценой своей жизни. Отдала ему последние силы. Все матери любят своих детей. Поэтому Гарри недоумевал, и все взрослые, умудренные волшебники тоже. Негодный Снейп, как выяснилось, знал ответ.

- Какой?.. Какой это ответ, мистер Люпин?..

К столу подошел полный достоинства домовик в фартуке из шотландки и бабочке.

- Повторите нам дважды, - кивнул на Драко Люпин. - Мне «Узника Азкабана» и «Принца-полукровку». А джентльмен скажет сам.

При упоминании Азкабана Драко расплылся в фальшивой улыбке. Он давно научился владеть собой, но все же не настолько, чтобы пропускать мерзкое слово мимо ушей. Не настолько.

- «Философский камень» и «Кубок Огня», - сверился он с меню.

- «Кубок Огня» очень острый, - поджал губы домовик и дернул ухом. - От него пар из ноздрей.

- Мне плевать, - исчерпывающе ответил Драко. Домовик исчез.

- Так что понял о силе Гарри Поттера профессор Снейп? - нагнулся над столом Драко.

- Он никому не сказал. Даже Гарри. Но он вел его к пониманию, и я видел, что Гарри меняется. С него, да простится мне это сравнение, словно сползала старая кожа. Увы, тогда меня, как и многих, это пугало.

- Да, я знаю этот метод, - кивнул Драко. - Требуется понять суть явления без прямых сентенций, чтобы не уподобиться попугаю. Чистота эксперимента. Потому что важны не слова, которыми мы обозначаем явление, а узнавание. Слова потом могут быть любые.

- Верно, поскольку система прямого убеждения от Альбуса Дамблдора была не безупречна. Я тоже знаю этот снейповский метод, мистер Малфой. Он очень неудобен, но, безусловно, эффективен. И самое забавное в том, что он позволяет потом гордиться собой.

- Я стал «мистером Малфоем», потому что сказал нечто действительно умное, или потому что вы пьяны?

- О, забудь, - махнул рукой Люпин. - А вот и наша выпивка!

Пока Люпин с удовольствием пил один из двух цветных составов, Драко приложился к «Кубку Огня». На душе у него было светло и широко, и пар из ноздрей был ярко-алым. Такой мог бы идти из паровоза «Хогвартс-экспресса», если бы тот был на самом деле заколдован. А не так.

В носу приятно щипало. Все чувства обострились, так что казалось - он слышит даже мысли Люпина, а не только его глотки. Пыль, осевшая на открытых струнах древнего рояля, тонко звенела на разной высоте. Солнечный свет, пробиваясь сквозь тенистые окна, пел на поверхностях бокалов, бутылок, на мореном дереве перегородок. Драко не думал, что Хогвартс и его окрестности когда-либо изменятся - хотя после всех разрушений это было неизбежно. Он любил «свой» Хогвартс, и приехал сюда в тайном страхе не найти ничего прежнего. И в тайном страхе найти все прежним - дряхлым, надоевшим, выхолощенным, уменьшившимся в размерах - как бывает с детскими комнатами и всеми объемами, которые не выросли вместе с нами. Возможно, - понял Драко, - он приехал проститься.

Но кто бы мог подумать, что жизнь не так проста!

- Люди, похожие на Снейпа, - продолжил свою мысль Люпин, медленно взбалтывая кубок, - всегда склонны видеть тьму в свете, и потому никогда не верят в торжество добра. Директор верил профессору Снейпу, а Снейп директору - нет. У директора в этой войне были свои мотивы. Определенные предметы силы... но это не имеет сейчас никакого значения. Снейп сомневался в бескорыстии добра, и потому все понял раньше прочих. Что директор болен, что на нем темное проклятье, что дни его сочтены, и что он до последнего будет обманывать каждого, дабы не лишать свою партию мужества. Пока просто не упадет в самый ответственный момент. И что его слова о любви не имеют никакой силы в глазах подростка, который должен убить человека. Даже если этот человек - сто раз Темный Лорд. Убийство есть Рассечение души. Такие дела.

- Но люди, похожие на Снейпа, - подхватил Драко, провожая глазами розовый, почти поблекший пар, - так же склонны видеть свет во тьме. Вероятно, поэтому они бывают очень убедительны, когда идет речь о погружении в бездну. О рассечении души, о добровольном рабстве, о непростительных печатях. Если во тьме тоже содержится свет - тогда воистину есть надежда. Не правда ли? Так что я понимаю, почему Поттер в конце концов выбрал именно этого наставника.

- Это очень глубокие слова, - прикрыл глаза Люпин. - Но, боюсь, Гарри ничего не выбирал. Он просто сильно привязался к Северусу, и эта привязанность была патологичной. Он никого из нас не слышал, словно перед ним пустые стулья. Никто не знал, чем это кончится, даже если мы победим.

- Ну, вряд ли любой исход такой привязанности хуже, чем смерть. Привязанности развязываются. Смерть близкого человека - конечный приговор. Когда теряешь тех, кого любишь, одного за другим, жизнь лишается смысла. Кажется, знаете, что ты проклят.

- О, ты совершенно прав, - обхватил второй кубок Люпин. Тот был дымным и прозрачным, как темный опал. - Нет ничего несправедливей смерти. А наше сердце куда устойчивей и шире, чем мы думаем. Мы можем любить очень многих, по-разному, всю жизнь. Однако нам свойственно сомневаться в сердцах других людей.

- Вы не верили в разумность Поттера, - безошибочно уловил Драко. - И в порядочность профессора Снейпа.

- В Северусе никогда не было ничего, похожего на порядочность, - тихо сказал Люпин. - В принятом смысле слова. У него была честь. Именно этим он был столь полезен ордену Дамблдора. У нас было много порядочных людей, мистер Малфой, и вот половина из них умерли, ничего не достигнув, другие сломались. Многие сохранили порядочность, однако сменили сторону в этой войне. Директор Дамблдор был очень порядочным человеком. Но эту войну выиграл не он.

- Смелые слова, - провел по волосам Драко. - Я сделаю вывод, что политика директора хромала. А политика профессора Снейпа сработала.

- В общих чертах это допустимое мнение, - уклончиво сказал Люпин, отпив из кубка. Его прозрачные глаза снова пожелтели, но теперь это казалось уместным и даже привлекательным.

- Не могли бы вы, как прежде, называть меня по имени? - Драко пригубил второй состав. Тот был трехосновным и красиво переливался в закатном свете. - Думается, мне немного не хватает собеседников в два раза старше себя.

- Я пьян, мистер Малфой, - трезво сказал Люпин. - К тому же скоро полнолуние. Надо сохранять субординацию. Кстати, позволь вопрос - ты умеешь варить аконит?..

- Теоретически да, - «Философский камень» тек по венам, делая вещи вокруг пластичными и податливыми, а невозможное - возможным. - Я хорошо знаю этот состав, хотя и не варил его сам. Но много раз видел, как он готовится. Вам нужно, мистер Люпин?

- Да, очень нужно. Мерзавец Снейп не оставил ни одного ученика, кто может справиться с его записями. Аврорат в свое время взял у него эту разработку, но результат всегда непредсказуем. Люди вроде меня вынуждены гадать, что им выпадет на этот раз. И с того времени, как авроры получили тинктуру, Снейп ее дважды усовершенствовал.

- Я сварю вам аконит, мистер Люпин, - уверенно сказал Драко. Его губы против воли сложились в улыбку. - Но, разумеется, Школа должна мне заплатить. Это переведет мое соглашение с ней на долгосрочную основу. А, к слову, кто нынче преподает зелья?..

- Старик Слагхорн. Мы учились у него в семидесятые. Ты очень ему понравишься, и не только из-за имени. Даже издалека.

Драко прищурился на солнечный свет. Вечер субботы. Проклятый день. Счастливый день в жизни Драко Малфоя. Растаявший было в тумане Хогвартс мягко и по-новому входит в его жизнь. Интересно, каков он теперь, при директрисе МакГонагалл. Каким стал Гриффиндор при декане Ремусе Люпине. Кто нынче преподает Трансфигурацию. Кто заменил мадам Помфри в Больничном крыле.

Увидит ли он попечителя Гарри Джеймса Поттера, сорящего деньгами.

Каким стал кабинет Зелий. Хранит ли он все еще запах аниса?.. А деканские комнаты?.. На месте ли паршивая кровать?..

Драко поперхнулся, и остатки «Философского камня» чуть не выплеснулись на стол. Он вовремя закрыл рот рукой.

- Если хочешь о чем-то спросить, сначала прожуй, - сообщил Люпин, допив свой кубок, при этом в его речи послышался валлийский акцент. Наверное, составы были действительно крепкими. - Не торопись, я буду человеком еще два дня.

- Не в этом дело, - прокашлялся Драко. - Хотя... да. Вы знаете, где могила профессора Снейпа?

- Интересный вопрос, - поставил локти на стол Люпин. - Помню, меня уже кто-то спрашивал... Возможно, даже Поттер. Но это очередной тупик. Мы не нашли тело.

- Что?! - вскинулся Драко, задев край стола, отчего тот пошатнулся, и пустые бокалы попадали, покатились, устремились на пол. Люпин вовремя успел их удержать какой-то хитрой невербальной формулой. - Вы не нашли труп?!

- Нет, не нашли. Мы прошли все поле, собирая раненых, чтобы потом вернуться за убитыми. Дело было скорбным и небыстрым... Царила извинительная неразбериха. Люди рыдали, смеялись, праздновали и предавались горю. На вторые сутки составили опись. Нескольких человек не хватало, и было решено, что их забрал кто-то близкий.

- Вы не нашли профессора Снейпа?.. - никак не мог ухватить мысль Драко. - Вашего... Северуса?.. Которого наверняка искали, используя волчий нюх?.. И вредноскопы?.. Или даже с воздуха?.. Конечно, он великий Алхимик... А Алхимики растворяют свои тела... Они превращают плоть в эфир, а кости в ароматы... как говорят продвинутые специалисты от Василия Валентина до Майринка... Но! Даже от великих Алхимиков остается хоть что-то... Хотя бы их волшебная палочка!

- Мистер Малфой, вы тоже пьяны, поздравляю. Нет-нет, я не про содержание вашей речи. Вы дирижируете бокалами.

- Мне плевать, - развел руки Драко. - Если что-то разобьется, я тут все оплачу. Встреча, кстати, тоже за мой счет. Подумаешь - миллионер Поттер... Он же тоже не нашел тело Северуса Снейпа?.. Не в честь него ли тут столь роскошная линейка зелий?.. Принц-Полукровка, Философский камень... Ждет, что объявится? Поставил ловушку?.. Я все понял! - и Драко нажал кнопку под столом.

Мгновенно из воздуха возник домовик.

- Мне немедленно «Принца-Полукровку», - поставил перед ним пустой бокал Драко. - И счет!

Домовик понимающе кивнул и скрылся.

- Последний вопрос! - навис над столом Драко. - Не висит ли где-то в Школе портрет героя магической войны, кавалера ордена Мерлина посмертно, зельевара и декана Северуса Снейпа?.. Может быть, он оттеняет будни почившего Дамблдора в директорском кабинете?.. Или украшает слизеринскую гостиную?.. Может быть, он висит в кабинете зелий и дергает бровями по привычке, когда студенты взрывают котлы?..

- Висит, мистер Малфой, - кивнул подоспевшему домовику Люпин. - В библиотеке. Там хорошая компания и тихо. Нет ни одного шанса раскритиковать студента за небрежность над котлом.

- Разговаривает?..

- Не думаю.

- Шевелится?..

- Нет. Это ничего не значит. Писали не с натуры. С какой-то фотографии. Это может быть причиной...

- Нет никакой другой причины! - Драко залпом выпил «Принца-Полукровку». Состав божественно горчил. - Это лучший день в моей жизни за последние пять лет! - изрек Драко и вытащил портмоне. - Пойду искупаюсь в озере. Жизнь прекрасна. Вот наличность. Сдачу не хочу, пусть эти мелкие починят рояль. Или там наймут гоблина для ремонта. Прощайте, профессор Люпин, до завтра. Простор зовет!

- Я могу вас проводить, - встал Люпин. - Я очень хорошо знаю эти места, подходы к воде. Тут опасно. Кальмар, русалки. Идите к лодочному сараю, пожалуй, если невмоготу. Вода ледяная.

- Не стоит! - вылез из-за стола Драко, вновь опасно его качнув. - Я знаю про ледяной ад достаточно, чтобы не бояться апрельской воды. Я собираюсь утром позавтракать тут. Приходите, обсудим время варки аконита.

...Драко Малфой растворился в апрельском вечере.

Ремус Люпин медленно прошел в зал, заказал виски и сел к роялю. Он не умел играть. Желтые щербатые клавиши остались точно такими же, как в тот день, когда он вошел в «Визжащую хижину» впервые. Разве что пятен плесени добавилось. На этом рояле пили и ели, и даже дрались. На крышке составляли планы и писали глупости. В рваных струнах темнела сухая листва. Домовики обходили эту развалину по почтительной луге. Рояль был раритетным осколком былого, тщательно сохраненным во всей его неприглядности. И во всем величии.

Из когда-то общего жуткого и великолепного прошлого сейчас в живых остался лишь Ремус Люпин. Но жизнь волшебника нельзя предугадать... Снейп играет на рояле.

Под хороший односолодовый виски отлично идет джаз.