Ave Mater Dei

текст

1. Расскажите про историю создания песни. Какие еще песни входят в этот цикл?

Это очень старая песня из периода повышенной четкости, когда ролевых игр еще не было, а увлечение средними веками уже было. У меня есть средневековый цикл, который начался с «Монсегюра». «Монсегюр» был первой песней, а эта - второй. Нужна была зеркальная пара. Потому что в «Монсегюре» лирический герой - катар, еретик. Но это лишь половина средневековой картины. Есть еще добрые люди на другой католической стороне).

Мне кажется угнетающим перечислять все песни, входящие в этот средневековый цикл. Там алхимические романсы, «Терра Провансаль», «Сорбоннская свобода» и все в этом роде. К тому же неизвестно - вдруг когда-нибудь я туда что-то добавлю. Никогда не знаешь, в каком романе проснешься после чтения на ночь.

2. О каком противнике идет в песне речь? С кем сражается лирический герой? Как звали его коня?

Это песня об идеальных крестоносцах, поэтому их не менее идеальный противник - сарацины, войско Саладина. Главный герой на пути в Иерусалим сражается с ними и с сухим ветром пустыни. Меня никогда не интересовало, как звали коня главного героя, меж тем вопрос не праздный! Пусть будет Буцефал.

С этой песней связан забавный факт.

Пока сводился альбом, один из наших музыкантов Алесей Орлов заехал в Штаты по личным обстоятельствам и немного поработал там сессионным музыкантом. И вот один из исполнителей, с которыми Алексей играл - именем Розенблюм - на своем концерте сказал, что, мол, нашел в сети стихи, и тут же решил написать на них песню. И запел. Музыкант наш, по отзывам, испытал широкую гамму чувств: это ж Аве Матер Деи, песня 1989 года, в каком только виде ее записей не было в сети), к тому же именно Алексей вложился в новую аранжировку. Говорят, у Розенблюма вышло все иначе, хотя квадратно-гнездовые стихи и не позволили сильно отклониться от намеченной линии партии.

 Áve, María

Áve, María,
grátia pléna;
Dóminus técum:
√ benedícta
√ benedícta
Tu in
muliéribus √

et benedíctus
frúctus véntris túi,
Iésus
Iésus
Iésus.

Sáncta María,
Máter Déi,
óra pro nóbis
Peccatóribus √

nunc et in hóra
mórtis nóstrae
mórtis nóstrae
Ámen.

Что вы ощущаете, принимая решение записать и выпустить эту молитву в составе альбома?

Ужас. Это хорошее чувство, которое делает человека живым. А с другой стороны легкость. Потому что это практика «Бхагавад-Гиты»: делай, что считаешь правильным и отвечай только за действия (приличная запись), но не за их последствия. Правильным в нашем случае было пропалиться, потому что после всех слов о Боге струсить спеть молитву - это не знаю, кем надо быть.

Еще я ощущаю гордость. В свое время поиски в интернете спетой по-латыни «Аве Марии» не дали желаемого результата. Я нашла кучу английских, немецких и итальянских версий. Но ни одной латинской. Видимо, это был специальный провал лично для меня, потому что сегодня этой проблемы нет, находится все. Эта проблема языка показала интересный аспект известных католических молитв: их текст всегда подстраивается под музыку. Но любая музыка подчинена ритму, поэтому стихи ложатся на музыку хорошо, а проза - не хорошо. Аве Мария - прозаический текст. Его приходится членить на периоды, удваивать слова, сокращать длительность нот, чтобы длинное слово вошло в размер, распевать гласные, чтобы короткое слово заняло отпущенный ему период. Одним словом - приводить к ритмическому оптимуму. Есть незатратный способ - просто игнорировать ударение. У грязных нор стоит Мордор. Это безобразие. Однако если музыкальный оригинал написан под определенный язык - смена языка не может быть совершенно безболезненной. Форма молитвы в каждом языке строго зафиксирована. В ней нельзя менять слова на другие, похожие по смыслу. Можно только вставить «ла-ла-ла». Поэтому попытка без базовой подготовки спеть на латыни ту «Аве Марию», которую изначально на итальянском поет Робертино Лоретти, обречена.

В различных «Аве Мариях» текст расчленен по-разному, это касается любого языка. Прежде чем написать свою версию, я разбила текст молитвы на периоды по своему разумению и по логике подстрочника. И решила пойти от текста, а не от музыки. Так что в результате мы имеем латинскую «Аве Марию» для русского человека. Все слова стоят на ритмически и синтаксически оправданных местах с верным ударением. 50% текста понятно без перевода. Произношения нет. Не в нем соль. И вот за решение языковой проблемы я чувствую гордость.

Как вы думаете, что сказали бы по поводу этого шага ваши коллеги-композиторы, а также представители церкви?

Думаю, коллеги-композиторы пожали бы плечами. Католическая молитва - узкопрофильная вещь, на ней не заработать и не прославиться, если только вы не пишете оригинальный трек к фильму, где должны петь никому не известную Аве Марию (наверное, это будет фильм об инопланетянах, так как люди Земли будут петь как раз наиболее известную версию, в этом весь смысл коллективной молитвы: ее должны все знать). Если же рассматривать такую работу как чистый творческий акт - то надо быть специфически повернутым на подобной теме, потому что есть масса версий «Ave María» на всех языках от лучших производителей вроде Баха. Еще бывает творческий вызов. Наверное, эта тема наиболее близка коллегам-композиторам в моей социальной страте. Есть что-то прекрасное в том, что люди, певшие под лестницей про назгулов и задранные килты, взяли да написали Реквием (представим, что и правда написали). Это говорит, что в музыке действительно нет ограничений. При этом - как показывает опыт западных рок-звезд - чем тяжелее твой металл, тем ближе он к Реквиему. Поэтому про своих коллег по цеху ничего определенного сказать не могу, они непредсказуемы.

С представителями церкви все проще. Обычно они счастливы, когда кто-то продолжает класть на музыку католические молитвы, при этом жанр давно не имеет значения. Другое дело - будут ли они это петь. На деле «Ave María» давно шагнула за церковный порог, став по сути эстрадным номером. По этой же причине я уверена в католиках, но не уверена в рядовом слушателе. Но ужас - составляющая творческого воображения. Так что чему бывать, того не миновать.

Как вы думаете, понравилось бы Джоан Роулинг, что по ее книгам люди пишут песни?

Разумеется. Это свидетельство не только популярности, но и творческого потенциала ее романов. Для любого автора лучшее признание - не хвалебные статьи и рейтинги, а вторичное творчество, на которое автор вдохновил читателя. Иллюстрации к текстам, стихи, музыка, театральные постановки, экранизации - самостоятельная жизнь произведения, которому ты дал жизнь.

То есть я на это надеюсь, потому что так чувствую. Не знаю, как там у них при широкополосном империализме. Может, важны только деньги.

Хотели бы вы показать эту или другую (в рамках цикла) песню ей?

Нет. Джоан Роулинг представляется мне человеком, с которым невозможен диалог без изначально запланированного результата. То есть, если кто-то снимает кино по ее текстам (или пишет вместе с ней сценарий пьесы) - будет продуктивный диалог. Авторское право, магическая сила имени и все такое. Мелкий независимый видеоканал не смог снять свой сорокаминутный ролик про юность Волдеморта без того, чтобы не столкнуться с акулами, блюдущими права Ролулинг на прибыль. Я не знаю, имел ли для нее значение сюжет, музыкальное оформление видео. Я даже не знаю, слушает ли она музыку в принципе. Но я знаю, что опубликовать поэтический цикл, не изменив имя «Снейп» на грузинское «Снэйп» - нельзя. Как бы ничего человеческого в таком общении нет. Я очень сомневаюсь, что автору «Гарри Поттера» интересен контент, порожденный ее романами. После первых пятидесяти фанфиков, полагаю, интерес пропал бы у любого. Так что в обмене творческими идеями, особенно постфактум, нет смысла.

Я бесконечно благодарна бездоходности своего творчества, так что даже налог платить не с чего. Благодаря этому я могу делать, что хочу. И ни одна акула бизнеса меня не видит.

Но, может, дело в том, что русский сектор - это альтернативный бункер с балалайками и ментами. Переводчик с русского на английский скончается в сугробе, опившись водкой. Все это знают, и поэтому нет проблем.

Блюз фантастических тварей

текст

1. Расскажите про все аллюзии, связанные с этой песней.

Среди вопросов, заданных мне в связи с «фантастическими тварями», этот был последним. Но я начну с него, как с самого общего.
«Блюз фантастических тварей» - это антиимпериалистическая песня).

В тесте содержится цитата - «Край небоскребов и неоновых вилл». В оригинале она звучит как «край небоскребов и роскошных вилл, из окон бьет слепящий свет», это прямая отсылка к песне из кинофильма «Генералы песчаных карьеров», которой дал вторую жизнь «Несчастных случай». Сиротка Криденс - архетипический беспризорник, при виде которого люди действительно «прячут взгляд», который «ни в чем не виноват», и который, конечно, сможет «хоть раз набраться сил». Тогда ему «дадут за все ответ», и это будет страшно. Фантастическое допущение - неуправляемое чудовище внутри забитого подростка - делает жалостную картину социального неравенства куда более нелинейной.

На более глубоком уровне тут находится противопоставление урбанистической реальности (поскольку Нью-Йорк - эталон урбанистики) и райских пространств («где-то есть леса и сады»), куда таким, как Криденс, входа нет. Рай - это пространство естественности, где волшебство не наказуемо, маглы и волшебники не боятся друг друга, и никакие Обскуры не заводятся. И, конечно, если рай существует - есть и ангел- проводник, некий взрослый, который может тебя туда однажды провести. Это Грейвз, названный «Избавителем». У слова «Избавитель» есть добавочная семантика, это не универсальный «Спаситель», который придет и сделает твою жизнь лучше. Избавитель - тот, что избавит тебя от невыносимости, например, от самой жизни.

Потому что, вероятно, он ангел смерти.

И строго говоря, личина Грейвза у этого ожидаемого взрослого - тоже заимствованная, потому что мы говорим на деле о Гриндевальде. Для слушателя очевидно, что такой Избавитель придет точно, поскольку Криденс - оружие. Оно несет в себе спрессованные «любовь, и гнев, и смерть», начинку Обскура. Но для самого Криденса - нет, он просто отчаялся ждать, поставив на себе крест.

Со всем этим тесно связан «ложный алтарь». На простом смысловом уровне - это доктрина Гриндевальда о превосходстве «особых людей», будущий нацизм. На более глубоком - любое яркое и сильное увлечение юности, которое на миг делает тебя всемогущим и почти бессмертным - и последствия которого порой приходится искупать всю жизнь.

Вторая очевидная отсылка - лиловый негр Вертинского. Мир лиловых негров - декадентский, изломанный, опиумный - это мир богатых, но это также и очень поэтичный, прекрасный мир начала 20 века. Понятно, что работяги вроде аврора Грейвза или маргиналы вроде Криденса находятся за его границами. Но в реалиях «Блюза фантастических тварей» лиловый негр - это уличный музыкант, потому что идущий вперед век размывает границы. Элитарное становится обыденным.

Здесь находится сцепка со словами о боли-как-товаре и нефти, которую делают из крови. Об этом ниже.

2. Расскажите, что имеется в виду в строчке «а в трубах плавится медь, пока из крови делают нефть»?

Это метафора общества потребления, которое стало таковым в результате промышленной революции. Трубы заводов круглосуточно умножают валовый продукт, они и плавят медь, и плавятся сами, не выдерживая нагрузок. Общество, стоящее за таким производством, на деле движимо не гуманной идеей накормить голодных и обогреть бездомных - вовсе нет. Это общество честолюбия и корысти, где человеческие чувства давно обесценены и принесены в жертву обогащению. Из крови людей - материи их сердец - делается топливо. Поэтому боль в таком мире - товар, который отлично продается. И поэтому Обскур - это не только оружие массового поражения, это отличный бренд. А поскольку бренд действительно есть, и он работает - о нем можно написать песню.

Тут змея кусает собственный хвост.

3. «Привет, Нью-Йорк, удачной борьбы! Привет, ирландский степ в ночи - шаги твой судьбы». Строка про ирландский степ в ночи аллегорически представляет Сопротивление или есть еще какой-то скрытый смысл? Если Сопротивление - то кто кому противостоит?

Изначально «ирландский степ» - это походка ирландца Колина Фаррелла, который сыграл в фильме Грейвза (мы пытаемся не забывать, что под личиной ирландца Фаррелла действует Гриндевальд). Поэтому она воистину шаги судьбы - начнется Вторая Мировая, и джазовый Нью-Йорк начнет поставлять оружие и людей, так что медь в трубах попавится резче.

Но есть, конечно, и второй дно. Это Фенианское братство, ирландские республиканцы, действующие на рубеже 19-20 вв. на территории США. Для меня фений, конечно, сам Грейвз: воин-одиночка, которого связывают с единомышленниками "таинственные пароли, мистические эмблемы и ужасные клятвы" как сказано на одном сайте о Фениатском Братстве. Очень привлекательно представить ядро американского Аврората как часть тайной организации, которая борется за некое «правое дело», порой в секрете от своих же рядовых. Почему так?.. Потому что любое правительство коррумпировано, есть договор между любым министром Магии и маглским правительством страны, есть Статут Секретности, и где-то в щели этого договора о добропорядочном сожительстве выплескиваются люди. Насколько широк термин «мракоборец»?..

4. Сколько прошло времени между просмотром фильма и рождением песни?

Очень мало. Меньше недели. У Чешира был мелодический блюзовый риф, который мы лениво берегли неясно для чего. Не было темы для высказывания. И вот после кино все стало ясно.

5. Почему выбран именно блюз, а не фокстрот или регтайм?

Потому что блюзовый риф уже был)). На самом деле - я никогда не задавалась целью писать музыку в жестких жанрах, каждый из них действительно привязан к своей культуре и времени, и, возможно, Америка 30-х - отличное поле для экспериментов. Однако мир устроен так, что личные сопли неудачника - это всегда блюз. Фокстрот и регтайм - музыка счастливых людей.

6. Ждете ли выхода следующего фильма?

О да. Там играет наш святейший молодой Папа Пий Лоу.

7. Сподвигли ли «Фантастические твари» уважаемого автора на переосмысление предыдущего Хогвартского цикла? И ждать ли нам новых текстов по теме?

Нет, не сподвигли. Автор глобально не изменился за эти годы, так что все, что было осмыслено на момент Хогвартского цикла, осталось неизменным. Хогвартский цикл, теоретически, может прирасти еще чем-то хогвартским, потому что самое глупое слово на свете - «никогда». Но я глубоко презираю конъюнктуру. И «творческих людей», которые под воздействием сегодняшней агитки переписали или перечеркнули своё вчера. Закрадываются, понимаете, закономерные вопросы об уровне вчерашней искренности.

А поскольку про глупость «никогда» уже сказано - ничего не скажу в ответ на вопрос, ждать ли новых текстов по фантастическим тварям. Кто знает).

Король мертвых

текст

1. Кто он, кем были эти мертвые при жизни?

В этом альбоме две песни об Арагорне. Это - первая из них. Когда деревья были большими, переводы Толкиена - любительскими, а творческий дух свободен и юн, я написала песню об Арагорне, который ведет войско мертвых от камня Эреха, и умозрительные обыватели окрестных деревень видят этот поход не как триумф освободителя, а как жуткий хоррор. В некотором роде это была игра с жанром, и до сих пор случайный слушатель вряд ли подумает о добром герое Толкиена, если его не предупредить. Итак, король Мертвых - это на деле король живых, а мертвые - древние предатели, не исполнившие клятвы верности и вынужденные бессчетные годы вести призрачную жизнь. Пока не найдется тот, кто снова призовет их исполнить долг, дабы они умерли с честью.

Арагорн - мой любимый персонаж во «Властелине колец». Он очень пластичен. В нем нет ангелической однозначности эльфов, но нет и хлипкой неопределенности «обычных людей», которые совершают такие понятные, такие извинительные подлости, политкорректно называемые «ошибками». Внутри Арагорна стальной стержень, отчего ему пристала любая личина: бродяги, полиглота, дитя предназначения, страшного врага, древнего короля, лекаря, возлюбленного, бородатого дядьки, что возится с хоббитами. Героя, идущего сквозь тьму. Друга на привале. Наверное, есть много песен о нем и его героизме. Так что мне показалось - такого персонажа не испортишь маской ужасного предводителя мертвецов.

В этой песне занятно то, что потенциальный слушатель, к которому обращается нарратор, имеет все шансы войти в войско мертвых, если он верит своим глазам. Мертв этот слушатель или жив? Я не знаю.

2. Почему-куда-зачем пропала строчка про «вера в слово больше не фетиш»?

О. Когда деревья были большими, а переводы Толкиена - любительскими, юный творческий дух полагал, что у него вся жизнь впереди, а погрешности рифмы не имеют большого значения. Смысл был куда важнее формы. В результате сюда проникло стилистически чуждое слово с неверным ударением (как говорит вики-словарь). Прошло время, и жить так стало нельзя. Поэтому упомянутая строка последовала в Мандос вслед за мертвыми, исполнившими свой долг.

«Король мертвых» писался для исполнения тяжелой рок-группой, и сколько же времени я ждала, пока это осуществится. В этом месте мой призрачный замысел, бессчетные годы живущий ожиданием, наконец, обрел освобождение.

 Король живых

текст

Мне кажется, здесь не нужно давать пояснений, но строгость формы требует написать несколько слов.

«Король живых», вторая песня об Арагорне из этого альбома - это развернутый реверанс стихотворению Толкиена о древнем золоте:

All that is gold does not glitter,
Not all those who wander are lost;
The old that is strong does not wither,
Deep roots are not reached by the frost.
From the ashes a fire shall be woken,
A light from the shadow shall spring;
Renewed shall be blade that was broken,
The crownless again shell be king.

В свое время я прочла несколько его русских версий - вместе с томами «Властелина колец», которые выходили каждый раз в новых обложках и в новых переводах. Все они смешались в моей голове, прежде чем я поняла, что делаю. Думаю, наиболее важными оказались эти:

Перевод Андрея Кистяковского:
Древнее золото редко блестит,
Древний клинок - ярый.
Выйдет на битву король-следопыт:
Зрелый - не значит старый.
Позарастают беды быльем,
Вспыхнет клинок снова,
И короля назовут королем -
В честь короля иного.

Перевод Игоря Гриншпуна:
В истинном золоте блеска нет;
Не каждый странник забыт;
Не каждый слабеет под гнетом лет -
Корни земля хранит.
Зола обратится огнем опять,
В сумраке луч сверкнет,
Клинок вернется на рукоять,
Корону Король обретет!

Это отсюда беда, что не заросла быльем, травы, пробившие лед (корни земля хранит!), клинок, случайно сломанный до срока, и царственный венец, что вернется к тому, кто власти не просил. Ну и древнее золото, чей блеск укрыт до срока. Логика высказывания такова, что Арагорн не только становится сломанным клинком и древним золотом (что справедливо и для оригинала), но и вечерней звездой (как известно, это одно из имен его возлюбленной Арвен). Таким образом, текст представляет собой некоторый синтез, замыкающий на герое всю его атрибутику.

Дева Света - это, конечно, Элберет Гилтониэль. По сути, это божественный объект, к которому направлены надежды всех эрухини, архетипическая небесная заступница. В романе песня об Элберет и Арагорн связаны общим местом действия: когда эта песня звучит в Ривенделле, хоббиты видят Арагорна с сияющей звездой на груди.

Прежде, чем перейти к вопросам об этом тексте, скажу основное: эта песня является частью снейпологии, и была написана в тот же период, что и «Сентябрь». Тут нет ни одного указания на героев Роулинг, и сам текст достаточно широк по возможностям интерпретации. Он о душевном кризисе, о неверно сделанном выборе, о вынужденной верности этому выбору, о самообмане и всем комплексе горьких открытий в данной области. Это голос грешника в момент осознания своего падения.

«Маяки» всегда были для меня голосом профессора Снейпа на кладбище. Кладбище может быть реальным или внутренним. Но образ кладбища с крылатыми фигурами на могилах стоял перед моими глазами в момент написания текста, так что ошибка исключена. Порой мне кажется, что дело в песне происходит после сходки Пожирателей смерти. Иногда - что на могиле Лили Эванс. Иногда - в Хогвартсе, на Астрономической башне, и окрестное кладбище - это тот мир, в котором теперь живет лирический герой.

1. О каких маяках идет речь? Связана ли эта песня как-то с огнями святого Эльма?

Нет, маяки не связаны с огнями святого Эльма. Образы моря, бриза или волн - это эмоциональные маркеры. Внешний мир живых чувств (пена, прибои) противопоставлен внутренней пустыне. Из нее живые люди выглядят призраками. Маяки здесь - это ложные истины. Свет неких идей, столь привлекательный издали, вблизи оказывается ловушкой. Но какие бы выводы ни сделал человек - свет остается светом, резонируя с самым лучшим в нашей душе. Поэтому герой от куплета к куплету вскрывает драму самообмана, и маяки переосмысливаются от путеводных сигналов надежды до тлена, до зеленого цвета гниения и известного проклятья.

2. Безымянный в песне - кто это? Если речь о Высшей Сущности - то почему она без имени, а если не о ней - то о ком?

Речь, безусловно, о Высшей Сущности. Мы должны согласиться, что какими бы именами ее ни называть - она синтетична, всегда одна. Проще всего было бы посчитать ее Богом. Но текст песни говорит о другом. Об этом следующий вопрос, и ответ будет там же.

3. Троекратное воззвание: «Изначальный, Леворукий и Безымянный» имеет теологические или алхимические корни? Это обращение к Богу или к Смерти, или же к трем разным сущностям, имеющим влияние на героя?

Действительно, речь о трех разных сущностях. «На границе пустоты и молчанья Кто сильней Тебя молил, Изначальный?» - это обращение к богу. Это вопль о помощи из глубин внутренней бездны. Но, как обычно бывает с гордыми страдальцами, вопль не дошел.

«Все удушливей петля, тише звуки. Распахни мои крыла, Леворукий!» - довольно однозначное обращение к дьяволу. Как известно, семантика левой руки всегда имеет опасный или теневой оттенок, дьявол - левша. Молитва богу не принесла плодов, значит, тем хуже - тем лучше. В этом куплете есть слова с семантикой тьмы: темные зрачки, птица ночи. Свет из глаз «выпит». Так что крылья, которые распахиваются за спиной - черные, а не белые, как ранее ожидалось.

«Тихий голос утопает в тумане. Утоли мою тоску, Безымянный!» - ну, полагаю, это сказано о Том, Кого Не Следует Называть. У него, конечно, есть всем известное имя, но его произнесение превращает сакральное пространство в политическое. Безымянное существо всегда страшней поименованного, так как имя - это ограничитель и указатель. Безымянность - это неопределенность, и тем страшна. В поисках внутренней опоры лирический герой готов принять любую помощь, лишь бы в ней было достаточно силы. Потому что его душа такую опору дать не в состоянии. Душа героя ощущает себя падшей или проклятой, и держится только за счет уз долга.

Роланд

текст

1. К кому обращается Роланд в тексте?

Нет ни одного иного варианта, кроме очевидного: к своему оруженосцу Оливье. На деле, сюжет о Роланде был фанфиком уже при создании «Песни о Роланде», потому что народная молва успела сформировать фанон, и тем более он стал таковым в трактовке Ариосто. Оливье из графа, побратима Роланда, с годами превратился в оруженосца, и эту реальность теперь нельзя не учитывать.

2. Тот же ли это адресат, про который сказано «видимо, я своею гордыней [...] из друга сделал предателя ныне»?

Нет, это сказано о Ганелоне, отчиме Роланда и родиче Карла Великого, который предал Роланда от жадности и от того, что они не сошлись с графом характерами.

* * *

В творчестве людей, связанных с ролевым играми, есть знаковые герои и знаковые темы. Крестовые походы, альбигойские войны, рыцари Круглого Стола, идеальные воины.

Роланд как безупречный герой, образцовый рыцарь, именно таков. Есть прекрасная песня Йовин «Роланд». Она глубокая, простая и поэтичная. Я очень люблю простоту, но совершенно на нее не способна. 

О сложности всего сущего

Первый раз в контексте Роланда я столкнулась с отсутствием простоты при написании текста к песне той же Йовин о графе Оливье (которую в сети тоже называют «Роланд»). Эта та, где «Побагровел закат, алым глаза слепя. Взрезана твердь небес перьями ястреба», «Чаши заздравные с каждым Вы пили ли? Кровью окрасилось золото лилии» и «Чертит перчатки сталь медленный полукруг. Ты указуешь вдаль, на мавританский юг».

Привожу эти строки, так как уже по ним видно, как много общего между этим старым текстом и новым. Не в плане ритма и концепции, а в плане образности. Когда меня спрашивают - а будет ли парный к Роланду Оливье, я понимаю, что мой Оливье уже давно написан. Но с другой стороны - чем черт не шутит. Но речь не о том. У Йовин была рыба мелодии и строка «мой господин, прекрасный граф Роланд». И с этим надо было что-то делать, потому что оно, очевидно, рвалось на волю. Это было в то время, когда мы писали «Жанну» и были весьма истощены плановым рифмованием текстов. И по моим ощущениям все те лилии, боевые рога и стальные латы, которые уже не влезли в Жанну - добрали своего в тексте «Оливье». Как можно понять, стали мало не бывает. Не бывает мало стали, если вы с Урала.

Все время подбора слов к ритму «Оливье» я держала в голове простого и прекрасного Роланда Йовин - и было ясно, что сейчас условия совершенно другие, баллада не прокатит. Наверное, тогда я мысленно поклялась, что непременно закушу Роланда сама, потом, когда буду готова, и там будут сарацины, испанская гитара и горный перевал. В «Роланде» Йовин дело происходит в горном ущелье. Это видно по словам «между стылых камней Ронсеваля» и «разбиваясь меж стен Ронсеваля». Я много раз представляла себе это горное ущелье с высокими скалами, архетипический проход между двумя мирами, который надо защитить и некуда отступать. Не знаю, в какой момент идея посмотреть на этот Ронсеваль в реальности стала действенной. На самом деле, люди не любопытны. Однако довольно глупо пять раз летать в Барселону и ни разу не посмотреть на Ронсеваль.

И вот я перешла Пиренеи в Ронсевале, это часть знаменитой дороги паломников на Сантьяго. Нормальные люди идут из Франции в Испанию, как положено честным христианам. Я перешла перевал из Испании во Францию, потому что меня интересовал только Роланд. Именно в этом путешествии я, наконец, прочла «Песнь о Роланде». Потому что когда вам это преподают на кафедре - читать не обязательно, главное знать, о чем речь. Но Карл Великий и каролингское возрождение - это чтение и еще раз чтение, даже если «Песнь» написана много позже и с агитационными целями)).

Итак, облачный перевал, облака под ногами и вокруг на уровне колен, лучистое небо, внизу - зеленая чаша долины, где было сражение. Конечно, с басками, а не с сарацинами. Но реальность «Песни о Роланде» - не историческая. Ее можно исказить в сторону идеальной куртуазности, а можно добавить ей грязи и реализма. Но в любом случае она останется литературной, герметичной, и это то, что я на деле очень люблю.

Но, видимо, просвещенное человечество этого не любит. Роланду не везет с визуализацией. Нет ни одного фильма о нем. Нет экранизации «Песни о Роланде». Нет приличных иллюстраций, в которые можно зарыться. И, понимаете, нет ни одной ролевой игры. Я понимаю, что люди сегодня смотрят на культуру через призму видео и фэндомов, и пока П.Джексон не снял свои фильмы, приток молодняка в эльфы был сомнителен, теперь же все трещит по швам от слюнявого слэша. Роланд - это без сомнений броманс, на который сейчас велик спрос, причем проверенный веками, и я не знаю, что думать, не видя ни одного его проявления.

Наверное, надо радоваться, что остались еще не девальвированные сюжеты. Но мне одиноко от всего понятого про гордыню и героизм, и от того, что я не могу ни с кем это разделить).

О сложности в музыке

При мысли о балладе про Роланда хочется, чтобы душа развернулась и уже не сворачивалась, желательно без цыганщины, но тут как повезет. И вот ты находишь некий напев, широкий и лиричный - не успеешь оглянуться, а у тебя снова рваный ритм и три модуляции. Может быть, это импринтинг? Наследие первого знакомства с темой?.. Иногда мне кажется, что во мне сидит костяной дьявол, и постоянно стучит фалангами - вперед, ни слова в простоте, иначе скучно.

Одним словом, мой «Роланд» довольно сложен с музыкальной стороны. Но только если считать нормой запевно-припевную форму, где каждый фрагмент написан в базовой тональности. Снаружи это может быть не очевидно - но в «Роланде» все припевы идут в разных тональностях, гармония скользит, и это одна из немногих песен, которую мне пришлой _учить_ перед тем, как спеть. Это кажется парадоксом, но так и есть: написать ее оказалось куда проще, чем осознать и исполнить.

Для меня написание песни - это медитация. В искаженном, суженном восприятии все кажется очевидным и элементарным, но когда воображение переводится в конкретику гитарного грифа - начинаются новости. Например, стержневой мелодический прием выносит всю композицию в другую тональность навсегда, ты не можешь вернуться назад. В принципе, и черт с ним. Но очередной рефрен поменяет тональность снова. У меня ограниченный звуковой диапазон, и при таких скачках можно во-первых вылететь за пределы своих возможностей, во-вторых - вызвать ожидаемый гнев музыкантов, которые будут вынуждены играть по нотам, так как квадратно-гнездовой метод постоянного возвращения к тонике перестает работать.

Это то место, где я хочу выразить большую благодарность Чеширу. Не передать словами, как важно слышать это уверенное «ну и наплевать» в ответ на множественные модуляции от человека, который потом будет все это играть. И выразить благодарность музыкантам тоже - они играют по табулатурам. Я каждый раз честно пытаюсь держаться музыкальной математики. Есть серия приемов, которые могут вернуть композицию к тонике. Но когда душа уже развернулась - всякая математика оказывается голимой.

Мы писали Роланда в Иерусалиме. На гостевой квартире, в коттедже на каменном холме. Там огромный балкон, выходящий прямо на скалу, так что можно перелезть через перила и сесть на камни. Какая-то чахлая палестинская растительность по бокам, вечнозеленый лавр, местные цветочки. Этот балкон подарил мне песню «Арджуна» и «Роланда». Не могу сказать, что это ощущалось как творческий запой - все было как-то мучительно, готовыми слепками - и виновата, конечно, иудейская земля. Нехорошо зарекаться - но я думаю проверить этот балкон еще раз. Может быть, он заколдован.

О герое

В моей жизни Роланд - это сквозная тема. Ему тут тоже не везет с прямым воплощением - у меня нет ни одного текста о Роланде, кроме этой песни. Но я дважды использовала героев Песни о Роланде в качестве аллегории, на уровне имен. В рассказе «Ясная осень 92 г.» и в романе «Лилия и Крест». Ну и в каких-то сонетах. Это архетипическое использование позиций «жертва, спасатель, преследователь» или «герой, друг, враг». Ни на какую глубину понимания героя-Роланда это не претендует.

Обычно Роланда представляют образцовым французом, смелым и галантным, влюбленным, невинно преданным, но после прочтения первоисточника я вижу его иначе. Мне представляется человек войны, безусловно одаренный в этой области, племянник короля, полный сословной гордости и той специфической спеси, которая свойственна сильным людям, знающим себе цену. Именно это качество создает ему врага-Ганелона. И именно это Роланд должен осознать в своем последнем бою - как из-за резких и самовлюбленных слов, галльской кичливости и всеобщего восхищения собой он оказался жертвой подлости, вся острота которой в том, что она не беспричинна. Чтобы дойти до практической рыцарской святости, герою необходимо столкнуться с последствиями своих действий. Роланд вынужден сломать свой характер в этом бою - потому что его натура против того, чтобы звать на помощь. Он - волк-одиночка, он состоит из войны, это самое успешное поле его деятельности, поэтому он отказывается перед Оливье покупать свое спасение молитвой, отказывается положиться на меч побратима, отказывается звать на помощь и трубить в рог, и говорит, что не скорбит о том, что «путь к последнему рубежу короток». Знание о том, что он погибнет, не печалит его. Его печалит или задевает необходимость выйти из позиции безупречной силы, необходимость проявить человеческую слабость и положиться не только на себя - а, например, на Бога и друзей. Даже при всем понимании правильности, смиренности такого поступка. И, конечно, поэтому он называет в конце Оливье не оруженосцем, а именно другом, который разделяет его судьбу не по рангу и кодексу, а по личному выбору. И происходит это после того, как Роланд отправляет Оливье прочь, желая сохранить тому жизнь - потому что гибель неминуема. Роланд - это сама смерть, не только потому, что он несет ее своим оружием, но и потому, что человек, которого предали, заражает смертью всех, кто причастен к нему.

В «Песне о Роланде» есть сильный момент в самом конце - когда смертельно раненый Роланд, уже оставшийся один, отползает с арены битвы умирать в одиночестве, как зверь. Он хочет сломать свой меч о скалы, чтобы его оружие не досталось ни врагу, ни другу - никому. У этой судьбы не может быть наследников. Мне кажется, знаменитое рыцарское высокомерие проявлено тут в полной мере - его не найдут в общей груде тел, он не хочет видеть их - своих товарищей, которых он потерял из-за опьянения личной удачей, его меч Дюрандаль не перейдет ни к кому - потому что этот меч и есть его настоящие узы. Роланд хочет обратиться к богу один на один, в тишине и пустоте - но ему не удается это сделать. Потому что недобитый сарацин нападает на него из-за укрытия. Конечно, в примерной христианской поэме все кончается, как и следует: Роланд убивает последнего врага, долго и трудно ломает свой прочный меч, поминая всех врагов веры, жизни которых забрал этот меч, снискав себе славу. И в конце, примиренный, обращается к небесам. Это эпично. В песню это войти не могло, но я помнила об этом при написании.

Как и про то, что предатель Ганелон был казнен королем, который восстановил за границами судьбы Роланда некую справедливость.