II – 1
...Родители моей матери были уже очень немолоды. В Хъярростаре у них был большой дом и земля, треть которой занимали сады. Климат мало способствовал садоводству, поэтому на плодовых угодьях все росло как придется, дичало, мельчало и превращалось в дебри. На несколько лиг вокруг порой попадались соседские дома и наделы, принадлежащие таким же добровольным отшельникам и их детям. На границах наделов высились каменные колодцы. За границами наделов начинался дикий лес.
Мать моей матери была женщиной энергичной. В свое время она тоже жила в Арминалете, работала каллиграфом в Королевском архиве, знала стихосложение. Была близко знакома с моим учителем Аксантором, и прежде преподавала словесность, как и он. Она уехала сюда за мужем, земля принадлежала ему.
С отцом моей матери в столице произошло нечто загадочное. Судя по всему, покинул он ее не по доброй воле. Но говорил о том всегда посмеиваясь. Он был картографом и астрономом.
- Ну, как дела? - обнял он мою мать, едва она переступила порог. - Как городские нравы? Звезд не прибавилось?
- Не слушай ты его, родная! - махала рукой его жена. - Все звезды столичные спать не дают.
- Имею профессиональное право.
- Раньше надо было звезды считать, теперь сиди в огороде.
- Да уж получше в огороде-то, чем при нынешних!..
- Ох, всю я молодость с тобой загубила!..
- Героиня.
- Неудачник.
- Жена неудачника.
- Ладно, пап, и правда. Все там по-прежнему.
- Ох, година наша черная!..
Дальше произошло то же самое, что и дома: «Шу-шу-шу Инзиладун», «Ша-ша-ша Ар-Гимильзор, хо-хо-хо Адуназир, Афанузил, Тху, Тху!» Я сидел за столом с каменным лицом, бесконечно гордый тем, что не выставлен за дверь.
Утром матушка отбыла, и пошла новая жизнь.
* * *
Ознаменовалась она тем, что на нашем заборе, против окон, повис мальчик. Над каменной кладкой торчали только его локти и голова. Висел он долго, и первым его заметил дед.
- Ишь, - крякнул он, спускаясь по лестнице. - Похоже, к тебе гости.
- Ко мне? - поразился я.
- Вон посетитель тебя ждет, - указал дед в окно. Голова над забором свесилась набок. Она была совершенно белой. Я опешил.
- Это соседи наши, - сказал дед. - Иди что ли...
Я вышел за дверь - и голова стремительно исчезла.
То же самое повторилось на другой день. На третий день не было ничего. На четвертый за дело взялась мать моей матери - педагог с большим опытом. Она вызвала меня из дома к забору. Голова по-прежнему висела над ним.
- Познакомьтесь, господа, - сказала мать моей матери. - Гвендокар, - указала она на меня. Потом кивнула на белобрысую голову: - Калиондо.
* * *
...Калиондо никогда не бывал в столице. Мы были одного возраста, но я как житель Города Королей имел в его глазах статус небожителя. Это было ново, и ласкало самолюбие. Однако испытываемая мной радость оказалась с душком, поскольку вынуждала соответствовать чужому представлению о величии. И вот постепенно положение мое стало нестойким и утомительным: я уже ответил на все вопросы Калиондо, рассказал ему о моих родителях, о первом человеке страны после короля - моем отце, великом и мудром, который, конечно, что ни день берет меня в Цитадель,- и там я могу сколько угодно смотреть на Белое Древо, и стража только кивает приветливо, поскольку вся она знает меня в лицо, и еще я ходил с отцом в Башню Ар-Индильзара, где наследник короля Инзиладун собственной персоной пожал мне руку и напророчил блестящее будущее надежды морского флота, и обещал устроить меня в тамошнюю академию, и про убранство королевских комнат (почерпнутое из скупых обмолвок отца), и про новорожденную дочь Инзиладуна, на которой я обязательно женюсь, как только придет срок, и про брата Инзиладуна Гимильхада, который так могуч, что ломает лук, когда хочет его натянуть, и про Вечерний колокол Арминалета, чей голос разносится над столицей медным неровным боем, в котором слышатся слова - та-тааа, та-тааа, та-та-та-тааа-та («Вперед, вперед, сыны Заката!» или «Пришла, пришла ночная темень!»), и про Утренний колокол, перезвон которого катится по камням, по ступеням, отталкивается от стен, вторит сам себе, пока не пропитает весь рассветный туман - та-таа-ра-та, таа - ра-та («Вставайте и радуйтесь!») - и тут выяснилось, что сказать мне больше нечего. На всякий случай я добавил, что матушка всегда говорила про этот Утренний колокол, что, мол, на самом деле он поет «Пожалуйте завтракать!» - и тут остекленевшие от всех этих чудесных картин глаза Калиондо пару раз моргнули, и он произнес:
- Утулиен аурэ.
- Что? - переспросил я.
- Утулиен аурэ, день настает. Колокола Ондолиндале.
- Что? - тупо повторил я, чувствуя страх, которого не испытывал никогда в жизни. Он поднялся прямо из желудка и расположился в районе кадыка.
- Поющие колокола, - вежливо объяснил Калиондо, все так же уставясь мимо меня. - Они приветствуют день словами «Утулиен аурэ», когда Золотой Князь открывает глаза.
...Я ничего не понимал, особенно дурацкой улыбки Калиондо. Однако признаться в этом было никак нельзя.
- Что ты городишь? - наконец вымолвил я как можно презрительней.
- Что надо, - с достоинством произнес Калиондо. Я впервые внимательно посмотрел на него. Он совсем не походил ни на меня, ни на моих столичных друзей. Мало того, что он был белобрыс, хил и на полголовы ниже меня. Он имел привычку смотреть мимо собеседника, словно так ему лучше думалось, а может оттого, что ему не хватало решительности смотреть в глаза. Он никогда не перебивал меня, и я вовсе не подозревал в нем способности отстаивать свое мнение. Оказывается, все обстояло куда сложней.
- Какое-такое Линдале?
- Ондолиндале... Да ты что, ничего не знаешь? - глянул на меня Калиондо, и вдруг захохотал. Его глаза были темно-серыми с искрой, как гравий, посыпанный пшеном, а смех звучал просто оскорбительно.
- Кое-что я знаю, - подчеркнул я. - Но уж явно не про эту дурацкую Линдале.
- Нет, не знаешь, - смеялся Калиондо. Внезапно он осекся и, прищурясь, пробежал взглядом по моему лицу. Видимо, результат его отрезвил. - Извини, - отвернулся он. - Я должен был помнить, откуда ты родом.
- Да уж, - значительно произнес я, полагая, что он говорит о статусе Города Королей, что, конечно, куда величественней, чем какая-то провинция. - Вот именно!
- Конечно, - прошептал Калиондо. - Пожалуйста, прости меня.
Что-то в его тоне смутило меня. Смутило и встревожило.
- Что ты имеешь ввиду? - переспросил я подозрительно. - О чем это ты?
- У вас в столице все иначе, - уклончиво ответил он. - Ты не виноват.
- О чем ты говоришь? - я сам поразился своей горячности.
- О Старших. Вам про них знать запрещено.
...Мой страх в районе кадыка вдруг разросся и перекрыл гортань. Этот ничтожный Калиондо знал нечто такое, что бросало тень на мою жизнь. Я был намерен вырвать у него это знание.
- Ну-ка, что там мне запрещено знать? - вцепился я в его руку. Он болезненно усмехнулся:
- Неужели ты думаешь, что я нарушу чужую волю и скажу?
- Ты уже сказал. Про Линдале, старших и запрет. Давай, договаривай!
- С какой стати?
- С такой, что я сильнее! И я разобью тебе нос!
Калиондо снова захохотал. Я еле удержался, чтобы не привести угрозу в исполнение. Он вел себя также, как моя мать. Хотя, нет. Он был более прям. От него за несколько мгновений я узнал больше, чем за всю предыдущую жизнь.
- Ладно, - отпустил я его. - Прощай. Сиди тут со своими дурацкими тайнами, сколько хочешь. А я еще думал, мы сыграем в ледышки!
Его глаза сделались серьезными. Но он не препятствовал мне. Я с сожалением отвернулся и побрел к дому. Кровля его двоилась и меркла на глазах - казалось, долину заволокло туманом. Медленно передвигались свинцовые ноги. Больше всего мне хотелось вернуться и разбить Калиондо нос. Но гордость жителя столицы делала это недостойным.
Наконец, сзади послышались поспешные шаги. Видимо, Калиондо понял, что я не шучу.
- Дай мне слово! - крикнул он в мою спину.
- Какое слово? - живо обернулся я. Он стоял передо мной бледный, сжав кулаки.
- Что не проболтаешься.
- Посмотрим!
- Ты должен дать слово, Гвендокар, - мрачно повторил Калиондо.- Потому что если ты проболтаешься хоть одному человеку, ты умрешь.
Я застыл. Я не верил собственным ушам. Он мне угрожал!
- Уж не ты ли меня убьешь? - съязвил я.
- Ты умрешь по приказу короля, - сказал Калиондо, опуская взгляд. - А если станет известно, что это я тебе рассказал - я тоже умру.
- Ерунда, - разум мой оказывал последние попытки сопротивления. - Ты короля-то и в глаза не видел, с какой стати... Как ты смеешь думать, что я...
- Я знаю, что говорю, - отрезал он.
- Хорошо, - выдавил я. - Даю слово.
- Нет, - мотнул головой Калиондо. - Повернись лицом к западу, подними руку, и клянись солнцем, луной и кровью сердца.
...В этот миг за воротами показалась мать моей матери - и все испортила.
- Молодые господа! - крикнула она, придержав створки. - Прошу вас отобедать с нами. Да поспешите, пока не остыло.
Я глянул на Калиондо. Он кивнул и быстро сказал: «После». Взаимопонимание было восстановлено.
* * *
За стол мы сели, как форменные заговорщики. Отвечали односложно. Я заранее боялся проболтаться - ведь клятва еще не была дана, и ничто меня не сдерживало - и тут же со страхом вспоминал, что делать этого нельзя, а вопросы так и просились наружу. Что будет, если один случайно вырвется? Калиондо сидел тихо, как мышь, и никак не поддерживал застольную беседу. Одним словом, обед прошел не лучшим образом.
Пока убирали со стола, дед мой откинулся на спинку резной скамьи и закурил. Мне с детства нравился запах влажного табака и трубочного дыма, для деда же это был настоящий ритуал. Он обстоятельно продувал трубку, встряхивал кисет, забивал и утрамбовывал пахучее зелье, потом рыхлил его тонкой серебряной ложкой на длинной рукояти, высекал искру и выпускал три плотных синих кольца. Потом откидывался назад и вдыхал дым уже безо всяких колец - наружу тот выходил едва заметным прозрачным паром. Глядя на него, я мысленно обещал себе, что обязательно начну курить, вот только поступлю в морскую академию.
Мать моей матери, судя по ее лицу, не выносила табак - но препятствовать деду не могла. Нарочито вздыхая и кашляя, она покинула обеденный зал, едва тот взялся за трубку. А дед прикрыл глаза, глотнул дым и обратился к Калиондо:
- Как поживает достопочтенная госпожа Марет?
- Благодарю, как прежде, - ответил тот.
- Не думает возвращаться?
- Нет.
- Оно и верно, - протянул дед. - Дочь моя говорит, нечего там делать. Наследника сюда привезла неспроста.
- Мы об этом уже поговорили, - кивнул в мою сторону Калиондо. Удивительно, как они быстро нашли общий язык через мою голову. Я убедился, что оказываюсь единственным человеком в империи, которого считают за младенца.
- Об отце ничего не слышно? - спросил дед.
- Ничего. Наверное, и не будет.
- Да, похоже на то, - стряхнул пепел дед. - А сам-то что думаешь? Как он там?
- Думаю, нет его. А матушка надеется.
- Бедная Марет, - выколотил трубку дед. - Кто бы мог предполагать. Нарочно не придумаешь.
- Она говорит, все это неспроста, - усмехнулся Калиондо. - Говорит, что всегда хотела жить поближе к яблочному острову. Мол, тут хотя бы нет Тху.
Дед улыбнулся и потрепал Калиондо по голове.
- А вы что думаете? - спросил его Калиондо. - Об отце?
- Думаю, нет его, - кивнул дед. - Иначе он бы объявился.
- Значит, правду говорят про Тху.
- Да уж похоже, что так. О чем только думают наши?.. - Дед, помедлив, снова забил трубку и выпустил кольцо. - Сам-то куда теперь?
- В Роменну.
- Моряком?
- Нет, не люблю море. Отец любил.
Дед промолчал. Дым собирался над ним в прозрачное облако, в котором золотились солнечные лучи.
- Чем займешься? - вытряхнув пепел, спросил дед.
- Может быть, переводом, если послабление выйдет. А нет, так сам.
...Я совершенно не понимал, о чем он говорит. Но дед понимал отлично.
- Тяжелое это дело. Не многим дано.
- У меня получится.
- А матушка что говорит?
- Плачет.
- Ты ей скажи, чтоб не убивалась - мы тут чем сможем поможем. Особенно жена моя...
- Спасибо, я передам.
- Ну и сам тоже. Времена нынче смутные, а дело это тяжелое. Всякое может случиться. А как надумаешь в Роменну - скажи, я весточку нашим передам.
- Конечно. Я зайду.
Помолчали. Потом Калиондо кашлянул и сказал:
- А можно еще как-нибудь почитать ваши карты?
- Да, проще простого. Хотя бы и завтра.
- Хорошо. Тогда до завтра. - Он встал и коротко поклонился, прижав правую руку к груди. Мой дед тоже встал - ударившая в грудь рука его при этом была сжата в кулак.
Я встал проводить Калиондо. Тот неожиданно заторопился, глядя под ноги, и было ясно, что любой вопрос будет неуместным. У ворот он на миг остановился, сказав:
- Завтра до полудня. Если не раздумал, приходи под вяз за колодцем.
- Жди, - ответил я.
* * *
...Тайны, тайны. Мне некуда было податься, весь мир был в заговоре против меня.
- О чем вы говорили с Калиондо? - спросил я деда, вернувшись. - Что ты ему предлагал?
Дед смотрел на меня своими смеющимися глазами, такими же синими, как кольца его трубочного дыма, и лишь качал головой.
- Не бери в голову, матрос. Так, соседские дела.
- Почему все что-то скрывают? Вы думаете, я маленький, да?
- Что ты, ты как раз взрослый. Поэтому не забивай голову... - Дед прищурился, и я от такой несправедливости топнул ногой. Дед потер кончик носа и сжалился: - Сосед наш сирота, видишь ли... Жаль сиротку. Очень важно в этом возрасте иметь мужскую поддержку взрослых.
Это меня не удовлетворило - попытки деда усыпить мою бдительность лишь порождали самые дикие предположения.
- Где его отец? Кто такой этот Тху о котором вы постоянно говорите? Может, я больной или чужак, что все вы молчите? А я все равно узнаю!
- Ладно, матрос. Да простит меня моя дочь. - Дед вздохнул и указал место на скамье рядом с собой. Я уселся, пожирая его глазами. - Империя наша велика, за морем колонии, а в колониях король назначает наместников, чтоб они отправляли сюда корабли с серебром и костью... Видел трубку мою? Вот мундштук у нее из серебра, это не наш металл... А колонии на востоке находятся, там живут низшие народы, дикие, злые. Давным-давно мы построили им города, принесли им знания и нашу великую культуру, научили сеять и возделывать хлеб... Да... Но они все еще дики и злы. Они убивают наших наместников из зависти и злобы. Но Остров наш велик, и есть в мире силы, способные сопротивляться злу. Что же до отца нашего Калиондо, то я хорошо знал его, и думаю теперь, что он пал, исполняя свой долг. Его корабль не пришел. Десять лет нет известий. А он был не тот человек, чтобы бросить семью без весточки.
- А Тху??
- А Тху - дрянной человек. Он за морем правит дикими народами, и ненавидит нас.
- Что ж король не пошлет армию, чтоб его обуздать? Это же так просто!
- Правда твоя. Было дело, посылал король туда армию. Силен был Ар-Балкумаган, а отец его сиятельный еще сильней. Огромная армада пристала к берегу, и вытрясла дух из этого Тху. Есть у нас там союзники, в колониях. Великая была битва. Но, видно, не добили дрянного Тху, коли снова покоя нет.
- Ар-Балкумаган?.. Тысячу лет назад??... - неясные образы не давали мне схватить основную, тревожную мысль. - Это ж сколько лет должно быть Тху? Он что... он же помереть давно должен!
- Может, и верно, тот Тху помер, или дух из него вытрясли. - Миролюбиво объяснил дед. - Может, это не тот самый Тху, а наследник его или сын наследника. Может, у них «тху» - то же самое, что у нас «владыка».
...И верно. Так оно, должно быть, и есть. Похоже на правду. Но все равно не понятно, отчего великая наша империя не может обуздать какого-то тамошнего королька.
- А отчего снова не вытрясти дух из Тху? - повторил я.
- Времена нынче смутные, - указал дед рукой за спину. - Но, видно, час еще не приспел воевать. Уж наш король верно знает, что делает.
- А наши союзники не могут сами справиться, да? Те, которые в колониях?
Дед промолчал, убежав глазами куда-то вдаль. Мне показалось, он ищет слова. Я дернул его за рукав.
- Союзники наши там малы числом, - наконец сказал он. - Но коли до сих пор стоят колонии и ходят корабли - значит, дело свое они делают на совесть.
На том разговор кончился. Ясности он мне не прибавил, но обиду прогнал.
* * *
...Мне снова снился Город. Я полз по скалам, пока он не забелел вдали - чужеродный этим скалам, безупречный, как дорогая игрушка. Я шел по нему - впервые в жизни, в предрассветных сумерках. Я знал, что он обитаем, просто в этот утренний час все спят, и я могу ходить где вздумается. Синее небо над головой искрилось звездами, оно вовсе не было темным, но звезды четко указывали - солнце еще не взошло. Внутри этот Город был огромен и сложен, сложнее всего, что я знал прежде. Его покрывали висящие над улицами мосты и долгие витые лестницы, стрелки его башен смотрели вверх, как клинки, он был резной и точно лучился - и в центре его была круглая площадь с фонтаном в виде цветущего дерева, я знал, что это фонтан, хотя он был сух. Я знал, что вода будет бить с рассветом. И все в этом Городе до малейшей трещины было белым. Я шел по этому Городу и понимал - это и есть счастье, я нигде не смогу почувствовать его так ясно. Потом что-то случилось - звезды на небе выцвели, и тени разом посинели. Башни сначала на самом верху, потом все ниже и ниже заискрились ослепительной белизной, такой, что резала глаза. Я замер, потому что ноги отказались повиноваться мне от страха - я понял, что встает солнце, и я не представляю, какое оно здесь. Оно вставало из-за моей спины. Каким будет солнце в этом Городе? Может быть, оно ослепит меня или убьет жаром. Я был уверен - оно не похоже на наше, человеческое. Сердце колотилось. Световая линия неумолимо ползла вниз. Я зажмурился - и проснулся.
* * *
Проснулся я поздно. Солнечная тень стояла на отметке «11,5». Это значило, что Калиондо не только давно ждет меня, но, может быть, уже не дождется. Отчего никто меня не разбудил? Мне чуялись вражеские происки.
Я вскочил и помчался вниз - мимо поглощенного чтением деда, мимо звуков гремящей посуды, мимо садовой калитки - вглубь дебрей, за которыми где-то впереди должен быть разделительный колодец, а рядом с колодцем вяз. На пути мне попался кованый забор - добротная витая решетка, вросшая в дерн и ощерившаяся пиками. Кому понадобилось здесь что-то огораживать? Это тоже были вражеские происки, но не на того напали. Я взял штурмом забор и погубил штаны. Ободранный локоть жгло огнем, я был смешон сам себе - особенно по прибытии на место.
Место было дико и безлюдно, только птица заливалась в зарослях бузины. Огромный вяз раскинул ветви над старым каменным колодцем, в котором плавала его же листва. Я припал к борту, вылив себе три пригоршни на голову. Отражение мое чернело космами, тонкая шея вызывала жалость.
Я вымыл ободранный локоть и бессильно плюхнулся на траву. Шершавая стенка колодца под моей спиной делала мир еще печальней. Ствол вяза покрывали солнечные пятна. И тут прямо сверху вдоль ствола свесились две ноги.
- Я уж думал, ты не придешь, - отряхнулся Калиондо деловито.
- Я уж думал, ты не дождешься, - выдавил я, вскочив. По своему восторгу я понял, как много изменилось в наших отношениях.
- Запад - там. - Указал Калиондо вбок. Плотный свод листвы напрочь скрывал горизонт, значит, Калиондо лазил наверх, чтобы не ошибиться.
- Что я должен сделать? - вытер я руки об штаны. Теперь им уже ничто не повредит.
- Подними руку, повернись и скажи: «Клянусь солнцем, луной и кровью сердца, что никому и никогда не расскажу то, что здесь узнаю. Клянусь Западом, что не нарушу клятвы, пока стоит Нуменор».
Я все повторил. Текст озадачил меня - с тех пор я давал и иные клятвы, в них всегда упоминался Нуменор, его короли и их честь, звезды и светила, но никогда - Запад, и никогда - кровь сердца. Запад был Запретным направлением, упоминать его всуе было неразумно.
К моему изумлению, выслушав мои слова, Калиондо тоже повернулся на запад и сказал: «Клянусь солнцем, луной и кровью сердца, что ни одна душа не узнает от меня того, что здесь произойдет».
Он отступил к дереву и сполз спиной по стволу. Деревенский мальчик в траве, похожий на подпаска. Стало очень тихо - птиц в бузине мы распугали. Калиондо некоторое время кивал сам себе головой, словно взвешивая очередность откровений. Я, сев напротив, затаил дыхание.
- Слушай, только не перебивай, - сказал он. - Кроме нас на свете есть еще похожие на нас люди, но на самом деле они не люди. Они - Старшие, пришедшие в мир до людей. Их создала музыка. Музыка создала весь мир. Люди были последним творением, самым главным. Мир должен принадлежать людям. Но для этого нам надо понять про Старших, потому что мир живет, пока они в нем есть. Понятно?
- Вроде да. Мир сделан для людей, но без старших в нем плохо. А почему?
- Так заведено. Видимо, люди и Старшие - это на самом деле одно целое. Но люди главнее. А Старшие мудрее, и в них весь свет. Свет мира. Понятно?
- Понятно. А где они?
- Это самое важное. Тут на острове их нет, потому что они сами так решили - пусть люди без помех живут как хотят. Но сперва Старшие научили людей говорить, воевать и всем прочим наукам. Они вроде как учителя. И люди в любой момент могут к ним обратиться за советом или помощью, а в давние времена и просто по дружбе. У Старших необыкновенная память. Они запоминают все, и все знают. Но не хотят навязываться. Понятно?
- Чего непонятного.
- Вот. Они живут на Западе, они оттуда родом. Потом они расселились по всей земле, но их столица на Западе. Они не хотят мешать людям, но просили людей не мешать и им. Поэтому плавать на Запад запрещено. Знаешь об этом?
- А-га!! Так вот в чем дело? И что?.. Значит, они там сидят, а мы здесь? И их там много?
- Целый остров, только маленький, не как наш.
- А как там у них все устроено?
- Никто там не был. Говорят, там все белое и в яблонях.
- Белое?... - сердце мое дернулось, но я тут же переключился на более важные вещи: - Ага... А как же с ними общаться? Совета у них просить?
- Дело тут вот в чем. Раньше они сами постоянно плавали сюда, их тут видели и знали. А потом их правители и наш правитель поссорились. И они перестали плавать. Дело было при Ар-Балкумагане.
- Постой-ка... - мысли лихорадочно понеслись - Это когда наваляли какому-то Тху?
- Ну да. Это их враг.
- Их? А наш? Это же мы ему валяли?
- Все валяли. Мы тогда дружили. Нас попросили - мы наваляли. Потом просить перестали. Валять стало некому. Понятно?
- А Тху кто такой?
- Он вроде как тоже из Старших. Тоже все знает и все помнит. Но живет на Востоке.
- Это ж далеко... Какое тогда Старшим с Запада до него дело?
- Такое, что он их враг. Им в одном мире тесно.
- А мы?
- А мы теперь ни за кого.
- Понятно...
...На самом деле я долго переваривал свежеобретенные сведения. Были они какими-то ненормальными.
- Что-то тут не то, - изрек я. - Как так может быть, что в Старших свет мира, а Тху такой вражина? Что он со своим светом сделал?
- Это очень просто, - ответил Калиондо. - Он продался за власть. Свет и власть не совместимы.
Это действительно была очень простая мысль. Но мне она показалась абсурдной. Наши-то короли правят в свете! Ну ладно.
- Слушай, а сколько этих Тху всего было?
- В каком смысле?
- Ну, при Балкумагане одному наваляли. Теперь говорят, снова какой-то бузит. Когда это у них все началось?
Калиондо воззрился на меня своими прозрачными глазами, которые теперь были совсем не серыми , а зелеными, как крапива.
- Тху один. Он всегда один. С начала мира.
Мне стало не по себе. Словно вернулся в начало какой-то тягостной истории, из которой вроде бы как вырвался - а оказалось, это все она, только на новый лад.
- Он что, бессмертный? - уточнил я, вспомнив Аксантора и его снисходительные речи.
- Да. И Старшие тоже.
...Вот теперь мне стало нехорошо. «Все смертны, детка». Что-то в моей голове сдвинулось и я предчувствовал обвал.
- Повтори, я не расслышал... Старшие, которые с людьми одно целое - действительно бессмертны??
- Бессмертны. Они умирают только если их убить.
- Какое же мы с ними одно целое??
- Такое. Мы можем на них жениться и все такое, но у нас разные смерти. Остальное одинаково.
- Но мы-то мрем!
- Их знаешь сколько перебили? Нас сейчас раз в десять больше. А они годами себя делают, воспитывают, учат всяким премудростям, чтоб потом несколько поколений наших училось у одного. А когда всех перебьют, и посмотреть будет не на что!
Это Калиондо сказал с настоящим жаром, и я в тайне был с ним солидарен. Но разговор надо продолжать.
- Да на что там смотреть? Наверное, они совсем старые, дряхлые. Даром, что умные...
- Мне отчего-то кажется, что ты так не думаешь.
- Почему?
- Потому что все знают - бессмертие и вечная молодость одно и то же. Старшие вечно молоды. Еще говорят, они очень красивы. Красивее людей, даже самых могучих. И еще они всегда поют. Когда они поют, расцветают деревья.
- Откуда ты знаешь?
...Я ждал, что он скажет - «рассказали», или «это секрет», но он просто ответил:
- Прочитал.
- Где это такие книжки, интересно, берутся?
- Это старые дореформенные книжки. У меня есть одна.
- И что, там все по-нашему написано?
- Зачем? По их.
- Как же ты читаешь?
- Я знаю язык. Послушай - я говорю тебе всю правду, потому что это то, что должен знать любой человек. Разве бы надо было клясться, если б я тебя обманывал?..
...Я думал о другом.
- Про какую реформу ты говоришь?
- Языковая реформа. Ты знаешь.
- Ничего я не знаю.
- Тебе что, в школе не говорили?
...Это был удар. Все мои приобретения разом превратились в проигрыш.
- Я не хожу в школу, - демонстративно ответил я.
- А, - просто ответил Калиондо и добавил: - Я тоже.
Помолчали. Из зарослей бузины снова раздалось пощелкивание и посвистывание. Полдень разгорался.
- Слушай, - сказал я. - Ты знаешь про Синие горы?
...Я не очень надеялся на результат.
- Конечно. - Кивнул Калиондо. - Это на Востоке. Там серебряные копи.
- Нет, я не о том. Это такая страна.
- Страна?.. Не знаю, есть на Востоке, за морем, Синие Горы. В них жили Старшие. Может, и сейчас живут.
- А был там король с огненным сердцем?...
Ответ меня ошеломил:
- Все короли Старших имеют огненное сердце. Оно у них бьется и после смерти.
- И там был такой, который всех своих сыновей загубил? - мысленно я пообещал себе, что еще вернусь к этим сердцам. - Из-за камней?
Калиондо вздрогнул.
- Откуда ты знаешь?
- Да оттуда! - я вскочил - Мне матушка в раннем детстве рассказывала, а потом перестала! Я же говорил, что кое-что знаю! Там еще про властелина льда было! И про чародея-колдуна, который вход заколдовал!
- Колдуна там не было.
- Был! Который с королем бился!
- Нет, с ним бился огненный демон!
- Да нет же! Чародей, советник врага!
- И что? Что этот чародей делал?
- Вредил! Он потом куда-то делся, а сперва был в крепости врага!
Калиондо сдвинул брови, глаза его совершенно почернели. Потом он прижал ладонь ко рту.
- Что, неужели не знаешь? - допытывался я.
- Сдается мне, - изрек Калиондо, - это и был Тху.
- Что??
- Ну да. Не было у врага других советников. А Тху был всегда. И в крепости был.
- А братья королевские? Про них ты что знаешь? - я спросил, потому что играл в «ледышках» старшего брата короля, и жаждал подробностей.
- Были у него два брата. Младший остался на Западе, а старший ходил на врага и ранил его в ногу.
- В руку!
- В ногу. И враг его растоптал.
- Точно! - я припомнил, как за мусорными складами меня пинали по ребрам, словно это было вчера. - А потом его король оживил!
- Нет.
- Да.
- Нет. Король тогда был мертв.
- А как он умер? В крепости? - я со страхом ждал, что подтвердится худшее - про превращение во властелина льда.
- Нет, в поле. Он сгорел.
- Точно! И превратился в музыку.
Калиондо посмотрел на меня так, что я понял - отныне я могу просить его о чем угодно, когда угодно, и забыть о гордости. Потому что он о ней забыл.
* * *
...Солнечные пятна съехали со ствола в траву, от корней идет земляничный дух. Мы лежим в зарослях, бесконечно далекие от всего, кроме друг друга.
- Слушай, ты говорил, Старшие расселились с Запада по всей земле. Значит, они есть и в колониях?
- Не знаю. Должны быть. У них там свои королевства раньше были. Но теперь, наверное, всех перебили.
- А за что?
- За то, что не покорились врагу.
- Это Тху?
- Там до Тху был еще один, весь черный и обгоревший. Который властелин льда, как ты говоришь.
- То есть все это правда?
- Угу.
- А откуда этот враг взялся?
- Всегда был. Я точно не знаю, но я обязательно выясню.
- А кому он враг вообще? Старшим? А нам?
- Он всеобщий враг. Это он смерть придумал. То есть смерть придумал не он, она раньше совсем другая была. А теперь стала страшной.
- Да?? Вот тварь. И что - старшие теперь тоже умирают?
- Вроде того. Тут темное место. Они бессмертные, но они умирают, если их искалечить. Не знаю, как такое может быть.
- И кто с ними такое делает?..
- Слуги врага, их там тысячи. Уничтожают все, что лучше их самих.
- И что - Старшие не могут им всем навалять? Они же умные.
- Тут такое дело... Они валяли, валяли, а потом оказалось, что их осталось совсем чуть-чуть. Однако, первого-то врага они уничтожили.
- А как?
- Ничего не знаю про это. Как-то смогли. У них были кровные союзы с людьми. Может, оттого.
- Люди сильнее?
- Наверное.
- Тогда надо бы того... - я не до конца знал, что надо - поэтому выдрал травинку и сунул ее в рот. Но Калиондо понял, что я имел в виду.
- Я тоже думаю, надо того. Старшие раньше людей защищали.
- Расскажи!
- Я не про все знаю, только про Золотого Князя.
- Это который из Линдале?
- Ондолиндале, - поправил Калиондо. - Это переводится как Песня Камня. Название города Старших.
- Расскажи, что знаешь!
Калиондо подобрал коленки и сел. Наверное, сидя он чувствовал себя уверенней.
- Дело было еще до появления Нуменора. Началось все с того, что один человек полюбил деву из Старших. Она была аранел, королевской дочерью, и жила в потаенном королевстве. Золотой Князь был в том королевстве арнардубаром. Звали его Лаурефиндэ, я не уверен, что правильно произношу, а переводится как Золотоволосый. Там везде очень красивые имена и названия, но не совсем понятно, как они у старших звучат. Ну ладно, это все после. Этот Князь сдружился с человеком и первый заметил, что тот ни смелостью, ни благородством не уступает князьям Старших. Король же любил Золотого Князя и слушал его советы - и потому отдал свою дочь в жены человеку. У них родился сын. А королевский племянник тоже любил аранел, и затаил злобу. Он хотел, чтобы враги убили человека, его сына и друзей, и тогда принцесса достанется ему. И поэтому он проболтался, где находится тайный город, и враги обещали ему награду. Так совершилось страшное предательство, и никто ничего не знал о нем. И вот настал час, когда враги подошли к воротам. Они, конечно, не думали о племяннике короля, им надо было стереть город Старших с лица земли и перебить всех жителей, поэтому их армия была огромной и страшной, там были драконы и огненные демоны. Они выжгли ворота - и драконы поползли внутрь, круша все, что попадалось на пути. Золотой Князь до последнего защищал королевскую площадь и цитадель, пока король сам не сказал ему, чтобы тот все бросил и увел тайными тропами его семью. Золотой Князь тогда закричал королю, чтобы тот тоже уходил, и обещал прикрыть его отход - но король не пожелал. Он сказал, что погибнет вместе с городом.
Тогда Князь поклялся спасти наследников короля, чего бы это не стоило. Он нашел среди развалин человека, королевскую дочь и их сына - и вывел их наружу вместе с отрядом спасшихся. Тут он остановил их и сказал, чтобы они сохраняли мужество, потому что хотя их город и погиб - сами они живы, и среди них - наследники королевской крови, так что враг просчитался.
А мужество им нужно было, чтобы преодолеть горы, в которых они скрывали свою страну. Наступила ночь. И вот впереди показался горный перевал. Все беглецы были измучены и еле шли. Золотой Князь с великой осторожностью повел их вверх, а сам шел рядом с человеком. И вдруг позади раздался крик. Князь оглянулся - и увидел, что за ними летит огромный огненный демон. Враг оставил снаружи разведку, чтобы никто не спасся. И теперь в узком горном ущелье никто не смог бы ни бежать, ни сопротивляться.
Тогда человек понял, что они попали в ловушку, и обнял своего сына. А Золотой Князь не раздумывая ринулся назад. Его доспехи и золотые волосы так горели в свете луны, что намертво приковали к себе взгляд демона. Никто из Старших не мог бы справиться с таким врагом - он был в два раза выше каждого из них - но тут получилось, что Князь в три раза проворнее. Они схватились - и Князь ударил демона мечом, но тот расхохотался и взлетел на скалу. Князь - за ним. Он преследовал демона, пока оба они не оказались на ледяном пике над расселиной. И там на виду у всех, в свете луны, закипела смертельная схватка, и никто не мог прийти на помощь. Золотой Князь танцевал на льду, и бич демона описывал вокруг него огненные кольца. И вот Князь, крикнув, отсек демону лапу с бичом прямо по локоть. Тот завыл, и выбил у Князя оружие, сломав ему руку. Но тот, изогнувшись змеей, вытащил левой рукой из голенища кинжал - и вонзил его демону в брюхо на уровне своих глаз. Беглецы закричали, ликуя, и крики славы огласили ледяное ущелье, спугнув орлов. Демон закачался на краю расселины, но за миг до падения вцепился в длинные золотые волосы Князя. Они вились по ветру из-под его шлема. Лед подломился - и оба противника рухнули в бездну.
...Я не заметил, как оказался внутри повествования - потому что при последних словах я вскрикнул. Калиондо этого не слышал - он ткал слова, как женщины свои покрывала.
- Грохот падения заглушил вопль беглецов. Никто из них не мог поверить в то, что произошло. Человек закрыл лицо руками и не видел, как с вершины вниз ринулся огромный орел. Он открыл глаза только тогда, когда орел взмыл вверх, неся в когтях тело Золотого Князя. Его кровь падала на лед и застывала на нем алыми сгустками.
Орел исчез за границей гор, а человек вывел оставшихся беглецов на берег моря. И там они сложили плач по Золотому Князю, и пели его над водой.
...Холодные звезды и ледяные пики проступили сквозь солнечный день - и истаяли. В шелесте листьев мне послышался плеск волн. Они пахли солью и потерей, как все древние истории. Залив Скорби.
Калиондо замолчал.
- У Золотого Князя нет могилы? - сказал я.
- У Старших так часто бывает, - опустил глаза Калиондо.
- Надеюсь, орел его не склевал. Как думаешь?
- Орел унес его на Запад. Туда, откуда он родом. Орлы Старших любят, потому что те понимают их язык. Но они уносят на Запад только самых достойных, которые жизнь за других отдают. Если б не Золотой Князь, никто бы из того отряда не спасся, и нас, наверное, тоже бы не было. Тот человек, с который князь дружил, был дедом нашего первого короля.
- Индильзара Азрубелохина?? - я был ошеломлен.
- Да.
- То есть отец нашего короля - наполовину Старший? - Я очень медленно соображал, словно шел приставными шагами.
- Да.
- Постой-постой. Это получается... - я нервно сунул в рот еще одну травинку, но подавился.
- Ну да. Получается, что в наших королях течет кровь Старших. До сих пор.
- А отчего же они не вечно молоды? - гнул я свое, пока в голове моей звучало другое: «Получается, что наша история гораздо древнее».
- Наверное, это только у самих Старших бывает. А у людей - никогда.
- Может, нет никакого бессмертия? - засомневался я. - Все погибают, вот и Князь твой.
- У нас нет. А у них есть. Слушай - Золотой Князь был здесь, в Нуменоре. Уже после того. Его видели.
- Когда? Кто видел?
- При отце Ар-Балкумагана, перед тем, как наваляли Тху.
- Откуда у тебя такие сведения?
- Семейное предание.
- И что там? Кто видел-то?
- Король и видел. И нардубары его. И дед моего отца.
- Он что, им представился? Как же они поняли, что это именно он?
- Думаешь, его зря так зовут? - усмехнулся Калиондо. - Он единственный из всех Старших, что бывали здесь, имеет золотые волосы и золотые доспехи. Остальные черные, как мы.
- Ну ты-то мастью не вышел.
- И очень тем горжусь, - он засмеялся.
- Думаешь, в тебя тоже кровь Старших попала?
- Спроси у моей матери, - сорвал травинку Калиондо.
- Что - правда?
Калиондо не ответил.
* * *
...Мы сидели в траве, обсуждая дела былые, пока ко мне не подобрался голод. Обеденное время прошло, но оторваться от разговора не было никакой возможности. А дома говорить будет нельзя.
- Пойдем к нам, - предложил Калиондо. - Договорим по дороге.
Загрузка... 
